Катя Кожевникова
Торговец снами, или Добро пожаловать в Стамбул!
А когда в человеке убито воображение, это значит, что он дошел до самого дна и дальше ему идти уже некуда
(Марк Твен “Янки из Коннектикута при дворе короля Артура)
Меня зовут Лурру. И я торгую снами.
Наш мир — это однообразные цвета и серые оттенки, так что сновидцев рождается не так уж много. Говорят, человек десять за столетие. Дело в том, что вся наша жизнь — это жесткие правила и рамки, строгие прямые линии, однообразные события. Люди не любят разнообразие и перемены, стараются жить «как принято». Носят серое и бежевое — никаких белых, черных или ярких цветов! А в еде нет приправ и специй. Хорошим тоном считается отсутствие проявления эмоций, ровный спокойный голос. Конечно, всегда держать себя в рамках сложно, поэтому для отдыха есть и развлечения: книги, общение с животными, прогулки и спокойные поездки по заранее запланированным маршрутам. Но самое яркое, бунтарское и нетипичное, что у нас есть — это сны.
Откуда я все это знаю? С чем сравниваю? Просто в сновидениях я вижу миры совершенно иные: яркие, интересные, динамичные, абсолютно разные.
Это началось давно, в раннем детстве. Каждое утро я рассказывал родителям о странных вещах и изобретениях, пытался говорить о ярких красках, которых просто не было в нашем мире. Семья пугалась, удивлялась, не верила в мои истории. А потом им посоветовали отдать меня в обучение сновидцам.
Так я познакомился с Колдуном. Он научил меня, что главный признак, отличающий сновидца от обычного человека — его смелое воображение. Чем больше ты способен представить, заметить, узнать и увидеть — тем сильнее расширяются границы возможного и невозможного. Чем смелее открываешь для себя тропы неизведанного — тем ярче и интереснее становятся сны. Он учил меня ловить и запечатывать мои истории в специальные колбы. За одну такую баночку люди готовы были выкладывать большие деньги, чтобы присваивать себе чужой яркий сон и пересматривать его хоть каждую ночь. Ведь большинству снились только куски из собственных жизней в спокойных, строгих, приглушенных тонах.
Наши сновидения вовсе не были скучными сценками из жизни и быта, кусками разговоров или блеклых воспоминаний, нет! Это были интересные приключения, опасные погони, затягивающие расследования, романтические истории и страшные загадки. На самом деле воображение помогало мне переноситься в иные, реально существующие далекие миры. Я бродил по улицам неведомых городов, необычных стран, исследовал странные запутанные леса и опасные пещеры. И каждый новый сон казался ярче и прекраснее блеклой реальности, а я жадно смотрел сюжет за сюжетом, не желая останавливаться. Я не мог насытиться собственной жизнью, хотя яркие события и не были настоящими, реальными.
Будучи уже взрослым, бесстрашным исследователем, путешественником между мирами, в одном из снов я набрел на огромную библиотеку. Сидя у стеллажей, я провел немало ночей, погружаясь в необычные книги. Конечно, читать во сне я тоже умею! Колдун должен находить все самое интересное. Бумажные страницы шелестели, раскрывая мастерство, видимо, других умелых сновидцев из иных вселенных. Разве обычный человек сможет так интересно пересказывать сюжеты? Или жизнь их была не менее яркой, чем фантазия? В одной из историй я наткнулся на странную фразу: «А когда в человеке убито воображение, это значит, что он дошел до самого дна и дальше ему идти уже некуда». Что-то меня зацепило в ней.
Я долго раздумывал о том, как живут люди моего собственного мира — многие ведь не обладают ни воображением, ни цветными снами, не могут придумать ничего нового. Они живут в одинаковых круглых домах со однотипной мебелью. Занимаются похожей, монотонной работой, едят пресную пищу и носят одежду только рекомендованных цветов. И их совсем не заботит возможная иная жизнь — яркая, пестрая, быстрая, необычная. Жители моего родного мира вообще не знают или не верят в существование других вселенных. Для них купленные сны — всего лишь забава. И разве я сам втайне не считал их скучные жизни настоящим кошмаром?
Я отправился за советом к своему постаревшему учителю. Полки его лавки, когда-то забитые цветными баночками с шелестящим цветным туманом сновидений, совсем опустели.
— Знаешь, Лурру, ты прав. Но быть человеком без фантазии — это не самое худшее. Гораздо страшнее — потерять воображение и силы. Старость и время постепенно отнимают всё…
Да, старость разрушала наш мозг, уничтожая и воображение, и дорогу в неизведанные миры. Казалось, я всегда это знал, но совершенно не мог принять происходящее.
Пока я еще был молод, мне хватало сил фантазировать, придумывать свое, чтобы заснуть и собрать потом в колбы множество новых историй. Раньше у меня был свой магазинчик с полками, забитыми колбами до самого потолка. Цветной туман в них приманивал желающих, а этикетки с описанием давали краткое представление о содержании сна. Потом колбочек стало поменьше, и я разнообразил товары магазина удобными подушками, пледами и самыми нудными, правильными книгами (чтобы желающим быстрее захотелось спать). Потом в лавке появились благовония, лампы, ароматные масла и курительницы для них, трубки, табак… все для спокойствия и быстрого сна. Это разнообразие, конечно, радовало глаз, особенно если удавалось раздобыть или заказать мастерам нечто дивное, непривычное, словно украденное из других миров. Но коллекция снов с годами уменьшалась. Новые, яркие, настоящие истории о других мирах появлялись все реже.
Прожитые годы отражались сединой в моих волосах, болью и слабостью в теле. Из зеркала по утрам на меня смотрел уже не задорный молодой колдун, искатель снов и приключений, а кто-то иной. У человека в отражении прибавлялись морщины, седели волосы, тряслись руки, а взгляд его был уставшим. Но беспокоило меня не это, а то, что с возрастом двери в волшебные и загадочные миры для меня исчезали, отдалялись, становились недосягаемыми… унося с собой весь смысл моей жизни.
Еще через несколько лет бывший мой магазинчик схлопнулся до размера чемодана, а сам я для своих неуклюжих передвижений приобрел великолепную трость. Денег пока хватало, но что это была за жизнь? Пресная еда, безвкусная вода, бледные цвета в одежде, архитектуре, природе… Здесь даже рассветы и закаты оставались всегда одинаковыми. Они бледнели нежно-персиковыми красками, перетекая или в ночь, или в утро. А в моем любимом сне закаты пылали огнем, заливали все алыми, багровыми, фиолетовыми оттенками. Да-да, названия эти я тоже почерпнул в иных мирах. В моем родном городе такой закат осудили
