Бен Кейн
Святилище
(Предыстория "Орлов на войне")
Святилище
Могонтиакум, Галлия Бельгика,
весна 6 г. до н. э.
В римской провинции Галлия Бельгика день был прекрасным. Проносившиеся над головой облака почти не угрожали дождем, а регулярные промежутки теплых солнечных лучей были достаточным доказательством того, что зима покинула эту землю еще на один год. За пределами города Могонтиакум дорога была забита сотнями легионеров и гражданских лиц, пришедших посмотреть ежегодное состязание забегов легионеров, которое было частью празднества трагической смерти Друза, любимого генерала местных легионов и пасынка императора Августа, погибшего три года назад
Состязание должно было закончиться у высокого мраморного мемориала Друзу. Группа высокопоставленных офицеров и гражданских чиновников наблюдала за происходящим, удобно устроившись на деревянной трибуне, воздвигнутой по этому случаю. Луций Коминий Тулл, крепкий солдат с коротко подстриженными каштановыми волосами и длинной челюстью, хорошо подобрал себе место на дороге трассы, откуда открывался вид прямо на памятник. Накануне он проезжал через Могонтиакум, и ему показалвсь прекрасной возможность остаться на состязания, которые были довольно известны по всей Империи.
Тулл был счастлив задержаться, потому что не особенно спешил заканчивать свое путешествие в Ветеру, примерно в двухстах милях вниз по реке Рен. Ему нужно было протянуть немного времени, чтобы подумать. Его недавнее повышение с оптиона до центуриона означало, что он навсегда покинул Двадцать Первый легион «Рапакс», подразделение, в которое он вступил еще юнцом более десяти лет назад. Это был огромный шаг – позитивный, конечно, но тот, который его тяготил. Теперь его будущее было связано с Восемнадцатым легионом, в Ветере. Если он будет держать свой нос по ветру, хорошо вести своих людей и продолжать отличаться в битвах, у него появится приличный шанс стать старшим центурионом, командующим когортой, до конца своей карьеры. Его лицо расплылось в улыбке. Возможность, что он сможет подняться до головокружительных высот примипила, самого высокопоставленного центуриона легиона, вскружила ему голову.
Громкие разговоры окружающих вернули Тулла в настоящее и к состязаниям, которые быстро закончатся. В нем принимали участие солдаты всех легионов, дислоцированных на реках Рен и Данувий. Поддерживать людей из Восемнадцатого ему еще казалось рановато, так как его путешествие пока не закончилось так, как он фактически не приступил к службе в своем новом легионе. Он пока еще оставался предан «Рапаксу» в Кастра–Реджина.
Поэтому ему казалось естественным делать ставки на солдат из «Рапакса». Тулл особо не встречался с Фуско и Юстусом, двумя лучшими бегунами в своем старом легионе, но он знал о них. Ставки двенадцать к одному, предлагаемые местными букмекерами, за них, только добавили привлекательности их поддержке. Чувство долга также заставило Тулла поставить двадцать динариев на лучшего бегуна Восемнадцатого, хотя его шансы делали маловероятным, что он, когда–нибудь вернет свои деньги.
Тулл издал громкую, раскатистую отрыжку, затем еще одну. Солдат, стоявший перед ним, обернулся со свирепым выражением лица, но, увидев шлем оптиона, зажатый под мышкой Тулла, решил не ссориться. В веселом настроении, благодаря выпитому вину, Тулл сделал вид, что не заметил неприязненный взшляд легионера, вместо этого сосредоточившись на дороге перед ними. Узкая, мощеная, извилистая и усеянная по краям гробницами, она вела прямо к большому военному лагерю и Могонтиакуму, а налево – к поселению Борбетомагус. За его спиной, рядом с рекой Рен, находился местный амфитеатр, а на другой стороне дороги, шагах в трехстах, возвышался величественный монумент в честь Друза.
– Трасса забега около пяти миль? – спросил Тулл легионера, стоял рядом.
– Совершенно верно, господин, – последовал сожалеющий ответ. – Она начинается у ворот главного лагеря, идет на юг по этой дороге к небольшому лагерю и обратно, к памятнику Друза. Первого, кто прикоснется к надписи, объявят победителем.
– А, кто выиграл прошлогодние два забега?
Грудь легионера выпятилась: – Как всегда, господин. Либералис из «Германики». С помощью Фортуны он снова победит в этом году.
– Нет, если Гельвий его не обгонит, – крикнул солдат на другой стороне дороги. – Алауды! А–ла–у–ды! А–ла–у–ды
Сразу же эта пара и их спутники обменялись шквалом оскорблений.
«Люди из местного гарнизона – Первого легиона «Германики» и Пятого легиона «Алаудов» – будут иметь большое преимущество перед теми, кто служит дальше, – подумал Тулл. – Они будут знакомы с трассой, тренируясь на ней, когда захотят. Участникам из «Рапакса», его старого подразделения, разрешилось прибыть в Могонтиакум только за несколько дней до состязания, и Тулл сомневался, что участникам забега из других легионов Рена позволялось сделать иначе».
Зрители на юге разразились радостными криками, и все вытянули шеи, чтобы посмотреть вдаль. Во–вторых, впереди у Тулла открылся прекрасный вид после того, как участники забега обежали последний угол и появлялись в его поле зрения. Забег возглавили двое мужчин, сначала худощавый черноволосый легионер, а за ним высокий солдат с прихрамывающей походкой. Их разделяло не более пяти шагов. За ними бежали остальные, стая из более чем дюжины легионеров, пихая и толкая друг друга локтями .
– Давай, Либералис, ты можешь это сделать, – прорычал солдат, который говори с Туллом. – Вперед, «Германика»!
Множество людей поблизости вторили его крику, в то время как те, кто находился на противоположной стороне дороги, издевались и кричали: – «Гель–вий! Гель–вий!» или «Алауды! А–ла–у–ды! А–ла–у–ды!.
Тулл почувствовал легкое разочарование от того, что либо Либералис, либо Гельвий – оба местные солдаты – одержат победу. Хотя фигуры в основной группе находились слишком близко, чтобы разглядеть кого–либо из них, ему хотелось, чтобы либо Фуско, либо Юстус из «Рапакса» оказались впереди. В противном случае подойдет и легионер из Восемнадцатого. Возможно, у кого–то еще будет время выйти вперед, прежде чем они достигнут памятника Друза.
Его надежды вскоре рухнули. В то время как разрыв между Либералисом и Гельвием сократился, когда эта пара уже бежала вверх по склону к позиции Тулла, остальные бегуны немного отстали. Шум толпы становился оглушительным, когда сотни мужчин взревели во весь голос и затопали своими окованными сандалиями по земле. Когда пара пробегала мимо Тулла, Либералис все еще лидировал. Размахивая руками и не сводя глаз с финишной площадки, он промчался мимо. Гельвий следовал за ним по пятам, но его взгляд показался Туппу остекленевшим. «Соперничество с Либералисом дало о себе знать, – подумал Тулл. – Гельвий израсходовал последние силы». Знание того, когда использовать это, имело решающее значение для любого бегуна, и казалось, что Гельвий недооценил свой момент.
Конечно же, лидерство Либералиса начало увеличиваться. Сначала он опередил своего конкурента на три шага, затем на шесть, а потом и на десять. Гельвий преследовал своего соперника вверх по склону с упрямым мужеством,
