Андрей Платонов
УМНАЯ ВНУЧКА
Жили старик со старухой, и с ними внучка Дуня жила. И не такая уж Дуня была красивая, как в сказках сказывается, только умная она была и охотная к домашней работе.
Вот раз собираются старики на базар в большое село и думают: как им быть? Кто им щи сварит и кашу сготовит, кто корову напоит и подоит, кто курам проса даст и на насест их загонит?
А Дуня им говорит:
— Кто ж, как не я! Я и щи сварю и кашу напарю, я и корову из стада встречу и на ночь ее обряжу, я и кур угомоню, я и в избе приберу, я и сено поворошу, пока ведро стоит во дворе.
— Да ты мала еще, внученька, — говорит ей бабушка, — семь годов всего сроку тебе!
— Семь — не два, бабушка, семь — это много. Я управлюсь!
Уехали дедушка с бабушкой на базар, а к вечеру воротились. Видят они, и правда: в избе прибрано, пища сготовлена, на дворе порядок, скотина и птица сытые, сено просушено, плетень починен (дедушка-то два лета собирался его починить), вокруг колодезного сруба песком посыпано — наработано столько, что словно тут четверо было.
Глядят старик со старухой на свою внучку и думают: жить им теперь да радоваться!
Однако недолго пришлось бабушке радоваться на внучку: заболела бабушка и померла. Остался старик один с Дуней. Трудно было дедушке одному остаться на старости лет. Вот живут они одни, без бабушки. Дуня всякую работу в хозяйстве справляет одна; хоть мала была, да ведь прилежна.
Случилось дедушке в город поехать, надобность пришла. По дороге он нагнал богатого соседа, тот тоже в город ехал. Поехали они вместе. Ехали-ехали, и ночь наступила. Богатый сосед и бедный Дунин дедушка увидели огонек в придорожной избе и постучались в ворота. Стали они на ночлег, распрягли лошадей; у Дуниного дедушки-то была кобыла, а у богатого мужика — мерин.
Ночью дедушкина лошадь родила жеребенка, а жеребенок несмышленый, отвалился он от матери и очутился под телегой того богатого мужика.
Проснулся утром богатый.
— Гляди-ко, сосед, — говорит он старику, — у меня мерин жеребенка ночью родил!
— Как можно! — дедушка говорит. — В камень просо не сеют, а мерин жеребят не рожает! Это моя кобыла принесла.
А богатый сосед:
— Нет, — говорит, — это мой жеребенок! Кабы твоя кобыла принесла, жеребенок-то и был бы возле нее! А то ишь где — под моей телегой!
Заспорили они, а спору конца нету: у бедного правда, а у богатого выгода, один другому не уступает.
Приехали они в город. В том городе в те времена царь жил. А царь тот был самый богатый человек во всем царстве, он считал себя самым умным человеком и любил судить-рядить своих подданных.
Вот пришли богатый и бедный к царю-судье. Дунин дедушка и жалуется царю:
— Не отдает мне богатый жеребенка, говорит-де жеребенка мерин родил!
А царю-судье, что за дело до правды: он и так и этак мог рассудить, да ему сперва потешиться захотелось.
И он сказал:
— Вот три загадки вам — кто решит, тот и жеребенка получит: «Что всего на свете сильней и быстрей?», «А что всего на свете жирней?», а еще «Что всего мягче и что всего милее?».
Дал им царь сроку, а на четвертый день чтоб ответ был.
А пока суд да дело, царь велел оставить у себя во дворе и дедушкину лошадь с жеребенком и телегой и мерина богатого мужика: пусть и бедный, и богатый пешими живут, пока их царь не рассудит.
Пошли богатый и бедный домой. Богатый думает: пустое, дескать, царь загадал, я отгадку знаю. А бедный горюет: не знает он отгадки.
Дуня встретила дедушку и спрашивает:
— О ком ты, дедушка, скучаешь? О бабушке? Так ведь я с тобой осталась!
Рассказал дедушка внучке, как дело было, и заплакал: жалко ему жеребенка.
— А еще, — дедушка говорит, — царь загадки загадал, а я отгадки не знаю. Где уж мне их отгадать!
— А скажи, дедушка, каковы загадки? Не умнее они ума.
Дедушка сказал загадки. Дуня послушала и говорит в ответ:
— Поедешь к царю и скажешь: сильнее и быстрее всего на свете ветер; жирнее всего — земля: что ни растет на ней, что ни живет — всех она питает; а мягче всего на свете руки, дедушка: на что человек ни ляжет, все руку под голову кладет; а милее сна ничего на свете не бывает, дедушка.
Через три дня пришли к царю-судье Дунин дедушка и его богатый сосед.
Богатый и говорит царю:
— Хоть и мудрые твои загадки, государь наш судья, а я их сразу отгадал: сильнее и быстрее всего — так это карая кобыла из вашей конюшни: коли кнутом ее ударить, так она зайца догонит. А жирнее всего — так это тоже ваш рябой боров: он такой жирный стал, что давно на ноги не поднимается. А мягче всего ваша пуховая перина, на которой вы почиваете. А милее всего ваш сынок Никитушка!
Послушал царь-судья — и к старику бедняку:
— А ты что скажешь? Принес отгадку или нет?
Старик и отвечает, как внучка его научила. Отвечает, а сам боится: должно быть, не так он отгадывает; должно быть, богатый сосед правильно сказал.
Царь-судья выслушал и спрашивает:
— Сам ты придумал ответ иль научил тебя кто?
Старик правду говорит:
— Да где ж мне самому-то, царь-судья! Внучка у меня есть, таково смышленая да умелая, она и научила меня.
Царю любопытно стало, да и забавно, а делать ему все равно нечего.
— Коли умна твоя внучка, — говорит царь-судья, — и на дело умелая, отнеси ей вот эту ниточку шелковую. Пусть она соткет мне полотенце узорчатое, и чтоб к утру готово было. Слыхал иль нет?
— Слышу, слышу! — отвечает дедушка царю. — Аль я уж бестолковый такой!
Спрятал он ниточку за пазуху и пошел домой. Идет, а сам робеет: где уж тут из одной нитки целое полотенце соткать — того и Дунюшка не сумеет… Да к утру, еще и с узорами!
Выслушала Дуня своего деда и говорит:
— Не кручинься, дедушка, это не беда еще!
Взяла она веник, отломила от него прутик, подала дедушке и сказала:
— Пойди к царю-судье этому и скажи ему: пусть найдет он такого мастера, который сделает из этого прутика кросны, чтобы было мне на чем полотенце ткать.
