Яна Евтушенко
Бесконечный ноябрь
Утро
Хуже ноября ничего нет, это Мира знала точно. Грязные тротуары, усыпанные пожухлыми листьями, унылые дожди, тусклый свет солнца, едва пробивающийся сквозь плотные облака, а еще бесформенная малиновая куртка и черные полусапоги с острыми носами. И в каких магазинах мама умудряется находить такие уродские вещи… Хуже ноября ничего нет. Впрочем, нет, все-таки есть: нужно ходить в школу каждый день. В класс, где учится Карина Воронцова, способная превратить в бесконечный ноябрь всю Мирину жизнь.
— Мира, ты опоздаешь, вставай! — мама без стука сунулась в Мирину комнату. — Физкультура первым уроком, а сегодня заканчивается твое освобождение после болезни, помнишь?
— Встаю… — Мира с трудом разлепила веки.
Комнату наполняли утренние сумерки. Кусочек неба, видный из окна, был заложен слоями серых облаков, в стекла бился мелкий дождь. Мира поднялась с кровати, прошлепала босыми ногами на кухню и уселась за стол. Мама стояла у плиты и жарила сырники. Мира взяла со стола вилку, повертела ее в руках, потом сделала глубокий вдох.
— Мам, — осторожно сказала она, — можно… Можно я не пойду в школу?
— У тебя что-то болит? — встрепенулась мама. — Осложнения после ангины? Я так и знала, что тебя выписали рано, этот новый педиатр…
— Нет, я хорошо себя чувствую. Просто…
— Ты не готова к диктанту?
— Готова, конечно, — быстро ответила Мира, — дело в том… — она замялась, не зная как рассказать про Воронцову.
— Значит никаких разговоров, — мама поставила перед Мирой тарелку с сырниками. — Ты знаешь, как называется пропуск школы по неуважительной причине? Прогул! Я не хочу краснеть перед Валерианой Марковной. Гена, — крикнула она, выйдя в коридор, — ты идешь завтракать или я тут зря как служанка у плиты торчу?!
Из комнаты высунулся Мирин папа. Он натягивал свитер.
— Не успеваю, бегу на работу!
— До начала рабочего дня два с половиной часа! — мама пошла за папой в прихожую. — Что с тобой происходит в последнее время? Тебя как подменили! На работе задерживаешься, уходишь рано!.. — слышала Мира возмущенный мамин голос.
— У нас инвентаризация, я тебе уже говорил, — оправдывался папа.
— А пароль на телефон зачем поставил?
Мира захлопнула дверь на кухню, приглушая ругань родителей. Она поковыряла вилкой сырник, отломила кусочек и принялась вяло жевать. Раздался грохот входной двери, а затем со скрипом распахнулась кухонная.
— Мира, ты зачем закрылась? — мама была явно не в духе. — Что ты сидишь и мусолишь еду? Я для кого готовлю?! Доедай и собирайся, опоздаешь!
Мира с трудом проглотила остаток сырника, запила сладким чаем и поплелась одеваться.
Воронцова
Мира вышла из подъезда. Светало. С неба моросил частый дождь. Дул резкий ветер, и Мире сразу стало холодно в шерстяных, хоть и толстых, колготках. Ежась, она раскрыла зонт со сломанной спицей и побрела по залитому лужами тротуару через соседний двор. За ним, заслоненное голыми ветвями кленов, маячило белое здание школы.
Чем ближе Мира подходила к школьным воротам, тем больше собиралось вокруг нее детей и взрослых. Ученики обгоняли Миру, болтали и смеялись. Мира ссутулилась и замедлила шаг. Ей казалось, все только и обсуждают, что ее полную фигуру и нелепую малиновую куртку, которую мама заставила надеть несколько недель назад, когда на улице похолодало.
Перед крыльцом Мира остановилась. Может, никуда не идти? Бродить по улицам до последнего урока, а потом, как ни в чем не бывало, вернуться домой. Прогулять! Мира нервно хихикнула. Конечно, прогулять не выйдет. Классная, Валериана Марковна, дружит с мамой и непременно доложит той об отсутствии Миры на уроках, и тогда мама… Мира вздохнула и, протопав по ступенькам, открыла дверь в школьное здание.
Свободных скамеек в переполненном учениками холле не нашлось. Мира встала посреди холла, зажала под мышкой сумку со сменной обувью и пакет с физкультурной формой, не решаясь опустить их на затоптанный мокрыми ботинками пол, и попыталась сложить зонт.
— Эй, Боров! — Мира вздрогнула: со спины к ней приблизилось три одноклассницы. — Что за убожество ты на себя напялила? — ехидно спросила одна из них, невысокая брюнетка с забранными в конский хвост волосами.
Когда Воронцова начинала задираться, язык у Миры будто прирастал к небу, и она не могла вымолвить ни слова. Придумать достойный ответ, чтобы одноклассница отстала, у Миры тоже не получалось. Вот и сейчас, скованная страхом, Мира молчала, впившись в ручку зонта вспотевшими пальцами, и тянула на себя спицы.
— Карин, она специально выбирала поросячий цвет под свою жирную фигуру! Эй, Боров, похрюкай! — визгливо рассмеялась подруга брюнетки, тощая Аня Загорская, и толкнула в бок русоволосую, стриженую «под горшок» девочку с острым носиком. — Платонова, скажи, кринжовая у нее куртка, а?
Оля Платонова криво улыбнулась, настороженно наблюдая, как Мира, покраснев, снова и снова дергает механизм зонта. Наконец, он щелкнул и сложился, прищемив Мире палец. Закусив губу, чтобы не разреветься, Мира переодела сменку, балансируя на одной ноге с рюкзаком за спиной и, не оглядываясь, быстро пошла в раздевалку. Воронцова и Загорская бежали сзади, хрюкали и давились от хохота. В раздевалке смех одноклассниц смолк, похоже, им было неудобно протискиваться между куртками и пальто, загромождавшими проходы между вешалками. Мира добралась до вешалок своего класса: свободных крючков не осталось. Набросив куртку поверх чьей-то парки, она поозиралась, высматривая Воронцову с подругами. Кажется, ушли. Мира выскользнула из раздевалки и направилась в спортивный зал.
Волейбол
В спортзал Мира зашла последней, следом за вечно опаздывающей Лизой Синицыной, смешливой девочкой, которая считалась главной спортсменкой класса. Одноклассники уже сидели на низких скамейках под огромными, забранными сеткой, окнами. Лизу поприветствовало половина ребят, на Миру же никто не обратил внимания. Мальчишки гоготали, уставившись в телефон Славы Королева. Воронцова у шведской стенки демонстрировала подружкам отжимания. Лиза Синицына чеканила об стенку волейбольный мяч… Волейбольный мяч! Мира только сейчас сообразила: зал надвое делит волейбольная сетка. Вот кошмар!
Из подсобки в дальнем конце зала вышел худощавый седой мужчина в синем спортивном костюме, физрук Иван Матвеевич. Он схватил висящий на груди свисток и дунул так, что у Миры зазвенело в ушах.
— Построились!
Класс растянулся в неровную шеренгу вдоль скамеек.
— Боровицкая, не спим! — Иван Матвеевич махнул рукой, подгоняя Миру.
Мира подтянула сползавшие велосипедки и затрусила в середину строя.
— Боров такая жирная, что на нее штаны не налезают, — фыркнула Воронцова, и в строю послышались смешки.
— Тихо! — прикрикнул физрук. — Р-равняйсь! Смирно!
