Александр Алтунин
Некоторые особенности отечественной психиатрии
…Страшное чудовище набросилось на Сергея и начало его кусать. От ужаса, боли и собственного крика Сергей проснулся… В роли страшного чудовища казался сосед по палате здоровенный детина под два метра, которому "голос" вдруг сказал, что Сергей хочет на него напасть. И тот решил это сделать первым… Уже через несколько минут буйный больной был фиксирован и "накачан" лекарствами. В этот день дневную сонливость Сергея как рукой сняло. И еще дней десять он засыпал с гигантским напряжением — ему казалось, что еще кто-нибудь захочет "просто" задушить его или еще что-нибудь сотворить в этом роде.
От лекарств он ощущал постоянную сильнейшую слабость, от которой хотелось прилечь и забыть обо всем. И все бы ничего, но днем всех больных санитары выгоняли из палат в коридор и те, как неприкаянные, слонялись часами из угла в угол, т. к. сидячих мест хватало только на одного из пяти. С первых же дней у Сергея появились в отделении психозов "опекуны", которые знали, что больны шизофренией и поэтому не подлежат наказанию, исходя из чего, они и чувствовали себя безнаказанными. Сергей числился в сознательных больных, поэтому ему разрешалось пить лекарства самостоятельно, чем и воспользовались "опекуны", которые половину циклодола (корректора побочных действий лечения) у него отбирали. А без него Сергея мучили непрерывно странные ощущения: ему, то хотелось куда-то бежать, то он не мог усидеть на одном месте больше 1–2 минут (и лежать тоже). То мышцы наливались свинцом и каждый шаг требовал непомерных усилий, то они натягивались как струны, вызывая резкую боль во всем теле.
Сигаретами ведали мед. сестры и санитары, которые выдавали их по своему усмотрению, во-первых, очень ограниченно ("не важно, что они ваши"), а во-вторых, только после определенной работы по отделению. Если во время сончаса кому-либо требовалось в туалет, санитары окриками и оплеухами загоняли больных, как стадо баранов, обратно в палаты. Продукты, принесенные родителями, Сергей мог получить только в строго определенное время, а не тогда, когда испытывал чувство голода. Да и каждый раз он обнаруживал, что наиболее ценных продуктов становилось с каждым разом все меньше и меньше. Ну и опекуны, да и просто "бесхозные" (без посещения родственников) больные участвовали, так или иначе, в процессе поглощения продуктов Сергея. То, что это относилось не только к нему, его утешало слабо. Постоянное унижение со стороны персонала, держащих в страхе всех больных, бесконечно усиливало уже имеющийся душевный дискомфорт Сергея. Он пытался поговорить об этом с лечащим врачом, с зав. отделением, но это, кроме формальных отговорок с их стороны, ничего не изменило.
С матерью тоже было не просто. Она настаивала на продолжении его лечения в отделении. На его просьбы о переводе на спокойную половину отделения заведующий вначале отвечал, что еще рано, а потом, что там пока нет мест. Сергей понял, что заведующему не понравились его критические замечания относительно условий пребывания больных в отделении. Это была своеобразная месть "инакомыслящему". Дни шли за днями, лечащий врач приходил буквально на несколько минут. И поэтому особенно и не интересовался тем, что на самом деле было на душе Сергея. Ситуация все больше и больше в представлении Сергея становилась тупиковой.
В один их дней, когда на его глазах одного больного избили до потери сознания другие больные, "науськанные" санитарами, неприятные ощущения в теле стали особенно невыносимыми, да еще санитар разбил ему нос, он взял простыню, сделал из нее петлю и в самом начале сон часа решился на отчаянный шаг. Его уход в мир иной стал известен лишь через полчаса…
Шло совместное заседание районной, городской и областной ВТЭК. Рассматривался конфликтный вопрос
— Почему вы считаете, что больного следует перевести на 3 группу инвалидности? — спросила председатель заседания.
— Потому, что я наблюдаю Алексея Ч. (28 лет) уже 2 года и считаю, что ему необъективно была назначена 2-я группа, — ответил его нынешний лечащий врач, сотрудник одного из НИИ (где в связи с конфликтной ситуацией находился больной).
— Чем же тогда, по-вашему, руководствовалась ВТЭК по месту его жительства?
— Мнением местного психиатра, с которым у больного получился чисто житейский конфликт. Было явное предвзятое отношение к больному со стороны психиатра.
Один из экспертов ВТЭК с более чем 20-летним стажем сказал: "Да этого больного надо закрыть в отделении особо строго режима и не выпускать до конца его жизни"…
В последующем, под мощным давлением научного сотрудника, при явном противодействии большого числа присутствующих экспертов, больной был переведен на 3 группу, успешно работал, принимал безобидное поддерживающее лечение. Никаких неадекватных действий (и тем более агрессивных) за ним замечено не было. Вот так, одним росчерком пера можно было решить судьбу неплохого человека — сделать его полезным для общества или оставить его в состоянии полного антагонизма к врачам и обществу (со второй группой его не брали на работу даже грузчиком).
Права психически больного… Еще не так давно эта фраза вызывала у многих психиатров и некоторых сильных мира сего ироничную улыбку, скептическую интонацию в голосе и т. д.
Писать о соблюдении прав больного сложно, т. к. нет адекватной реальной правовой базы ни законодательной, ни исполнительной. Психически больные составляют от 3 до 5 % от общего числа населения (9-15 миллионов), поэтому их права — это не абстракция и не забота о каком-то излишестве, тем более, что от психических заболеваний не застрахован никто. Ведь, чем выше интеллект, культура и уровень интеллигентности, тем выше риск психического срыва. В их числе много способных и талантливых, интересных и оригинальных людей.
Права психически больного в нашей стране не могут быть соблюдены уже в силу общего отношения к ним государства, общества, представителей официальной медицины. Именно из-за перегибов официальной доктрины советской психиатрии наша страна была в прошлом исключена из Всемирной психиатрической ассоциации и после некоторых (чаще непринципиальных) изменений в организации психиатрической помощи не так давно вновь туда принята, но с испытательным сроком.
Если вашего родственника взяли на учет в диспансере с каким-либо серьезным диагнозом, то вы имеете право уточнить полагающиеся льготы: выписка "бесплатных" рецептов, льготы на дополнительную жилплощадь, на внеочередное получение жилплощади. Если вашему родственнику хотят назначить новый немедикаментозный способ лечения (инсулинокоматозная терапия, электросудорожная терапия, атропинокоматозная терапия), то вы можете проконсультироваться в НИИ или центре по поводу реальной необходимости назначения данного вида лечения и о возможных противопоказаниях и последствиях. Помните,
