Часть первая. Крестики-нолики
Глава 1
И слышен нам не рокот «автозака»…
Подследственного Алексея Карташа, подозреваемого в двойномубийстве по статье сто седьмой, часть вторая, везли на «автозаке» вследственный изолятор – тюрьму, то бишь. Где он должен будет содержаться вплотьдо постановления суда.
Вот так.
Но что не говори, а все могло быть еще печальней – например,если б Карташ влез в это дело по доброй воле. А влезть он мог, будь у неговозможность выбирать и сделай он при этом неверный выбор. Но ведь выбора ему неоставили! И теперь приходится признать: ну и слава богу, что не оставили.Меньше бесплодных терзаний, заламывания рук, кусания локтей и самобичевания.Все равно уже ничего не поправишь. Кино, как говорится, взад не пустишь.
Хотя со стороны могло сложиться впечатление, что на Алексеяникто не давил, что с ним обходятся со всеми предупредительностью иобходительностью, как с дорогим гостем и свободным человеком… Формально таконо, наверное, и выглядело. Но, господа, сколь часто форма бывает обманчива!Достаточно вспомнить радушные улыбки и ласковые слова, какие расточали АлексеюКарташу в Туркменистане некоторые его тамошние знакомцы, – при этомвдумчиво размышляя лишь над тем, как бы половчее всадить кинжал в брюхо«дарагому гостю»…
Строй невеселых дум нарушила песенка. Кто-то из соседей по«автозаку», в котором сидел и подследственный Алексей Карташ, с той сторонырешетки напряженно прохрипел:
– И снится нам не рокот космодрома,
Не эта ледяная синева…
Ну чисто Промокашка, выходящий из подвала в ласковые объятьяЖеглова и исключительно для понтов горланящий: «А на черной скамье, на скамьеподсудимых…»
Тьфу…
Ну да, так оно обычно и бывает. Зацепит, как крючком,какая-нибудь мелочь и развернет твои мысли совсем в другую сторону. Такполучилось и сейчас: мелочью стал припев этой незамысловатой песенки.Несколькими днями ранее (а честно говоря – в другой жизни) Карташ уже слышалэтот припев, правда, в чуточку более мелодичном исполнении. И тоже, чтохарактерно, слышал от соседа – в тот раз соседа не по «автозаку», а по салонусамолета.
Когда шасси «Тушки» оторвались от взлетно-посадочной бетонкиШантарского аэродрома, лысый, как шар, полнотелый живчик, занимающий кресловпереди Карташа, вдруг негромко затянул: «И снится нам…». Видимо, полеты дляживчика не были обыденностью, вот и нахлынули романтические чувства в моментотрыва от грешной тверди. По совести говоря, Карташ и сам был недалек в тот мигот того, чтобы запеть. Отменным у него тогда было настроение…
Эх, крутануть бы колесико машины времени, вновь вернуться нату самую отметку и переиграть заново. Как поется уже в другой песне, болееподходящей случаю: «Зачеркнуть бы всю жизнь, да сначала начать». Всю не всю, нопоследнюю неделю Карташ бесспорно зачеркнул бы, рука б не дрогнула…
Однако в момент набора высоты самолета, совершающегобеспосадочный перелет по маршруту Шантарск – Санкт-Петербург, Карташ будущегосвоего знать не мог. Зато настоящее же представлялось прямо-таки замечательным,хоть и вправду песню запевай. Он с Машей (боевая подруга сидела в соседнемкресле, возле иллюминатора, за которым проплывала сахарная вата облаков) летелив Питер отдыхать. И неважно, что формально они отправились вроде как назадание. По сути, это был самый настоящий, форменный отдых, более того: что-тотипа свадебного путешествия… Ну, предсвадебного путешествия, если уж подходитьк терминологии со всеми скрупулезностью и дотошностью. Действительно, какоеможет быть свадебное путешествие у невенчанных-неженатых?
– Судя по блаженному выражению вашего лица, товарищ самыйстарший лейтенант, вы фантазиями пребываете сейчас не иначе, как в мужскомраю? – спросила тогда Маша, склонившись к его плечу. – В окружениикаких-нибудь блондинистых нимф и прочих гурий крайне доступного поведения, нетак ли?
– Глупости говорите, товарищ женщина, – в тон ейоткликнулся Карташ. – Размышлял же я всеми силами своего мозговогоаппарата, да будет вам известно, над тем, а не слишком ли наше с вамипутешествие напоминает свадебное?
– Тема, признаться, интересная, – протянулаМаша. – Надо как-нибудь вернуться к ней на досуге, развить и углубить.Прямо скажу, не ожидала от вас подобной серьезности и глубокомысленности…
– А мы завсегда углубляем глубокомысленно, –назидательно сказал Карташ.
Машка огляделась, и в глазах ее вдруг заплясали джигуозорные черти.
– Тогда отчего же – «как-нибудь»? Не желаете ли углубитьбезотлагательно?
– В смысле?..
– Медленно-медленно поднимаешься через минуту послеменя, – она наклонилась к самому его уху, и Алексей почувствовал.ещекочущее дыхание, – и следуешь в хвост ероплана. Там такие милые кабинкинаходятся – из тех, что предназначены исключительно для размышлений в полномодиночестве… или в парном. Уловили намек, мистер Бонд?
– Джеймс Бонд, – серьезно поправил Карташ. Ибеспрекословно выполнил ее задание.
В последний раз…
Вобщем, и у Маши настроение было превосходное, она тожесвязывала с посещением Питера исключительно приятные ожидания.
«Путевку в Питер» они получили за два дня до вылета. Оба всееще гостили в загородном доме Данилы Черского… Хотя – поди определи безусловноточно, чем являлось их пребывание в этом доме: гостеванием, залечиванием ранили отбыванием срока на зоне нестрогого режима? Наверное, чем-то средним.
Бежать в голову не приходило. Во-первых, это не так-топросто было сделать, дом охраняли ненавязчиво, но надежно. Во-вторых, бегут нетолько откуда-то, но еще и куда-то, а им бежать было совершенно некуда. Да инезачем. В-третьих, за последние месяцы они набегались так, что хватит на весьостаток жизни. Они как раз-таки и наслаждались покоем. В кои-то веки представиласьвозможность спокойно лежать в кровати, а не нестись куда-то стремглав черезпески или болота. Наконец-то можно было расслабиться, не беспокоясь, что вдверь могут вломиться преследователи или в окно влетит граната. Наконец-томожно было заняться тем, что обычно происходит между здоровыми мужчиной иженщиной, когда они остаются наедине, – в чистой, пахнущей лавандойпостели, в тишине и покое… Черт подери…
