Марина Вальд, Инна Фохт, Нина Лаврентьева, Ольга Филимонова, Кирилл Лаврентьев, Айгуль Клиновская, Егор Данилов, Антонина Селиванова
Сны Семиградья. Книга фанфиков
ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
Когда авторский мир рвется наружу, его не остановить. Стираются границы между индивидуальным и общим, история разрастается и обретает новые подробности, становится живой и бурлящей, словно поток воды в горном русле. Обретает новые смыслы, образы, контексты.
Мог ли я представить, что конкурс фанфиков по моей книге получит такой бурный отклик? Кажется, нет. За неделю талантливые авторы сложили семь прекрасных историй, очень разных, но очень объемных. Таинственных, красочных, емких. Прочувствованных, фактурных и невероятно личных. В каждой истории — авторский стиль и свой неповторимый подход. В каждой истории — талант и уникальная красота. Но все они о мире Семи Башен. Да-да, семь авторов написали о Семиградьи. Очередное маленькое совпадение на пути моего романа «Семена Перемен» к читателю.
С легкой руки Алекс Джун, автора книги «Спи, Алиса», участвовавшей в судействе и выборе победителя конкурса фанфиков, сборник получил название «Сны Семиградья». В нем нет официальной истории мира. В нем сны о том, как оно могло бы быть. О том, чем стало бы Семиградье, пиши его кто-то другой. Но погружение в эти сны неизменно оставляет неповторимый привкус сказки, тайны и волшебства.
Искренне благодарю всех авторов за приложенные усилия. И жду читателей на страницах своего романа.
06.06.2023
Егор Данилов
Айгуль Клиновская. Амоин
— Растус, ну пожалуйста! — Луций топтался в дверях и даже умоляюще сложил руки. — Последний раз!
— Если будете проявлять настойчивость, мой юный господин, придется пожаловаться вашему отцу, — голос из глубины комнаты не пускал мальчика дальше порога.
Луций прикусил губу, пытаясь придумать, как упросить несговорчивого учителя.
— Я прочитаю пять страниц из учебника истории!
Из-за книжного шкафа сразу появилось лукавое лицо Растуса. Буйная кучерявая шевелюра колыхалась и пружинилась, будто жила собственной жизнью, иногда не поспевая за хозяином. Луций как-то подметил, что цветы в вазонах у стен дома трепещут на ветру точь-в-точь, как кудри Растуса. И когда учитель уж слишком донимал занятиями, Луций изливал возмущение преданному коту Клео, называя злодея исключительно Вазоном.
Сейчас поднятая бровь хозяина комнаты говорила о том, что предложение его заинтересовало.
— Это значит, что все картинки вы там уже изучили и теперь наконец намереваетесь перейти к буквам?
Луций смиренно вздохнул:
— Да.
Растус сделал приглашающий жест рукой:
— Проходите, маленький господин. Но учтите, что в следующий раз вместо пяти страниц будет уже десять.
Нескладный худощавый учитель как-то умудрялся двигаться проворно и не задевать многочисленные полки и шкафы с книгами, стол, заваленный бумагами, свитками, картами, пирамиду из сундуков, где самый маленький упирался в потолок. Когда он впервые появился в особняке префекта Кастора Пинария, отца Луция, у него не было с собой столько хлама. Растус расчистил завалы и извлек из-под них стул.
— Садитесь. И молчите. Вы же помните главное правило?
Луций кивнул. Он помнил, но тут же нарушил его вопросом:
— Каждый раз у вас все теснее и теснее. Зачем вы тащите со всей Патеры всякую рухлядь?
— Во-первых, — бровь снова подлетела вверх, на сей раз от недогадливости ученика, — это не рухлядь, а предметы для исследования. Во-вторых, я не только учитель, но и ученик.
Луций разинул рот.
— Как это? Чей?
— Жизни, маленький господин, жизни, — Растус снял с полки шкатулку, открыл и полюбовался содержимым. — Ну что, готовы к встрече?
Луций поерзал на неудобном стуле и снова кивнул. Плотно сомкнутые губы означали, что тишины он точно не потревожит.
Учитель достал из шкатулки тростниковую сирингу и приложил к губам. Мелодия разлилась по комнате, огибая и шкафы, и полки, и нагромождение из сундуков, скользнула за ширму. Оттуда послышался едва различимый шелест расправляемых крыльев…
Сиринга продолжала призывный напев. Из-за ширмы, выступая на длинных ногах, показался аист с дивным огненным оперением. Он склонил набок крохотную голову, блеснул черными, словно ртутные капли, глазами. Растус взглянул на Луция. Тот уже дважды видел чудо-птицу, но все еще не мог скрыть восторг. Вот и сейчас смотрел не отрываясь и даже не моргал.
Аист расправил крылья и начал свой танец. Он кружился по комнате, щелкал клювом, изгибал шею в такт музыке. Когда звуки сиринги стали затихать, длинноногий плясун отступил обратно к ширме и на последнем аккорде скрылся за ней. В наступившей тишине раздался восхищенный выдох Луция. Оказывается, толком и не дышал, пока длилось представление!
— Это величайшее чудо, никогда не устану смотреть, — прошептал он, все еще боясь спугнуть чарующее видение.
Растус спрятал сирингу в шкатулку.
— Вам пора, юный господин. Учебник истории ждет.
Луций лишь сильнее вжался в стул.
— Расскажите, как его зовут, откуда он у вас. И тогда я точно уйду и не приду еще очень-очень долго.
— Хорошо, — неожиданно согласился Растус. — Я и сам не прочь вспомнить эту удивительную историю.
Он заозирался вокруг, примериваясь, куда бы присесть, махнул рукой и опустился на пол.
— Однажды я бродил по Патере в поиске интересных вещиц и наткнулся на одного кайанца. Бедолага еле держался на ногах от голода, но все же вызвался мне помочь доставить сюда свитки. Я его накормил, подыскал справную одежду вместо его ветхих обносков, позволил согреться у очага и воспрянуть духом. Перед уходом он сказал: «Я беден, мне нечем тебя отблагодарить, но я могу подарить тебе Амоина». Вытащил из-за пазухи красный мел и нарисовал на стене аиста.
— Значит, его зовут Амоин, — с придыханием повторил Луций, счастливый от того, что ему приоткрыли завесу тайны.
— Да, — кивнул Растус. — Кайанец добавил, что птица умеет оживать и танцевать под звуки сиринги. Но при одном условии.
— Соблюдать тишину?
— Это я придумал специально для вас, маленький господин, потому что порой вы слишком многословны.
Луций развел руками — что есть, то есть, этого он отрицать не мог.
— Условие в том, что наслаждаться танцем аиста нельзя одному, только в компании с добрыми друзьями. Ведь Амоин — это чудо, а чудом не может владеть кто-то один, его надо делить с другими.
— А кем был тот кайанец? Какой-то маг? Куда он делся? — следующие вопросы посыпались, как горошины из стручка.
Из сада послышались возгласы. Луций тотчас же подскочил, глаза его округлились.
— Должно быть, отец разыскивает меня! — ахнул он и опрометью бросился наружу.
— Не забудьте про пять страниц! — крикнул вслед Растус,
