Пролог и Глава 1
Генерал-лейтенант в отставке, Иван Александрович Гагарин, сидел на лавочке в Милютинском саду, и довольно щурился, провожая взглядом бегающих по аллеям детей. Золотая осень в этом году выдалась как никогда тёплой, и Ивану Александровичу было даже чуть жарко в лёгком летнем пальто, и шерстяном костюме.
Он чуть опустил узел галстука, закрыл глаза и откинулся на спинку лавочки, подставив лицо солнцу.
За девяносто два года он успел увидеть столько, что хватило бы на три жизни, а может и на большее количество. Родился и рос в маленьком городке на Донбассе, потом война, эвакуация санитарным поездом, гибель родителей под бомбёжкой, и первая серьёзная школа в его жизни — филиал Ленинской Технической школы — Школа Юность. Никаких абстрактных наук вроде ботаники или зоологии, а конкретные прикладные знания. Учили крепко. Три урока, физкультура два часа, плюс ещё три урока и самоподготовка. Любые конфликты под строжайшим запретом, а виноватых сразу отправляли в закрытый интернат в Якутске.
Кого из них готовили? Да никого, если так разобраться. Скорее просто отрабатывали методики образования ну и подбирали тех, кто мог в последствии перейти в ту же Ленинскую Техническую, или пойти по линии многочисленных высших учебных заведений системы НКВД и министерства обороны.
Ивану повезло. Учился он хорошо, в конфликты не встревал, а когда на него «наехали» ответил так, что руководство так и не смогло найти виноватого, и даже сам наказанный, не смог сказать кто же его из темноты нахлобучил ведром с фекалиями. Конечно опытные оперативники и контрразведчики мгновенно выяснили кто, что и зачем. Но, в этом был главный урок школы «Юность». Многослойность. Если соблюдены общие правила — то можно. Так случилось и в тот день, когда местные хулиганы избили одного из учеников школы. Избили жёстко едва не убив. А через неделю обоих обнаружили с перерезанным горлом. И вновь никого не нашли, а в личном деле Ивана Гагарина появилась справка от психолога, о полной нормальности и вменяемости подростка.
Позже, отучившись в военном училище, служил в разных местах и занимался в основном поиском тех, кто решил поднять своё благосостояние за счёт продажи секретов, преподавал, а выйдя в семьдесят девятом на пенсию, продолжил преподавать, и потихоньку пописывал воспоминания, понимая, что они никогда не увидят свет.
Писал не для кого-то, а для себя, заново переживая самые яркие моменты жизни.
Вот и сейчас, сидя на лавочке в осеннем парке, он вспоминал как в такую же яркую и тёплую осень подошёл к своей будущей жене, с каким-то вопросом и как был поражён тонкой, фарфоровой красотой её лица…
Иван Алексеевич, ещё раз улыбнулся, и… умер.
Мозг не успел осознать момент от перехода физического существования к духовному, потому что перед ним всё так же был парк с яркой алой и жёлтой листвой, только вот самочувствие резко изменилось. Не было ни сильных ни слабых болей и тянущего чувства в груди, и прочих симптомов многочисленных болезней, накопленных к преклонному возрасту. И не было ни прохожих, ни играющих детей, а только невидимые глазу птицы создавали звуковой фон вместе с шелестом листьев.
Книжки о попаданцах он конечно же читал и в большом количестве. А что ещё делать на пенсии? У внуков — правнуков своя жизнь, Вера давно покинула этот мир, так что ему только и оставалось что книги. И ситуацию он просчитал мгновенно, сочтя наилучшей тактикой подождать разъяснений, которые непременно будут.
— Для начала неплохо. — Оценил диспозицию генерал, и оглянулся. По пустой дорожке к нему шёл мужчина в элегантном костюме песочного цвета, и таких же желтоватых замшевых туфлях. На голове у мужчины была белая широкополая шляпа, которая оттеняла длинные волосы соломенного цвета, собранные в хвостик на спине.
— Я присяду? — Учтиво спросил незнакомец, и улыбнулся.
— Вы тут хозяин. — Гагарин, улыбнулся в ответ. — Это мне пристало спросить у вас, могу ли я позволить себе сидеть в вашем присутствии.
— Что-вы! — Незнакомец негромко рассмеялся в голос показав идеально ровные зубы. — Это всё-таки ваше посмертное пространство. Я лишь чуть остановил его исчезновение. — Он, не меняя выражения лица присел, окинул генерала долгим взглядом, и кивнул каким-то своим мыслям. — Вы, я думаю уже поняли, что в том, оставленном вами мире, ваш путь закончен. Но пожили вы славно, и мы пару раз следили за вами с огромным интересом. Мало того, приготовили для вас, можно сказать Ирий. Место, где вы, старые вояки смогут подождать до божественного суда. Но я хотел бы задать вам один вопрос, и поверьте он совсем не праздный.
— Слушаю. — Коротко произнёс Гагарин.
— Скажите. А вот Советский Союз образца начала семидесятых годов можно было развернуть от катастрофы?
Иван Алексеевич задумался. Он много раз думал на эту тему, и решил, что тот вариант, что произошёл в реальности был наилучшим, несмотря на потери исконно русских земель. Но вот можно ли было получить более приемлемый результат… Ведь уже к семидесятому, торгаши напрочь скупили всю партийную верхушку, за всякие тряпки и технику, а те в свою очередь прекращали заведённые на них уголовные дела. Все были в доле. И даже обычный следователь районного ОБХСС[1] ездил на личной машине. Конечно время от времени кого-то сажали, но скорее для отчёта и посаженные выходили на свободу вполне обеспеченными людьми. Вся партийная верхушка сгнила полностью и отдельные честные люди лишь подтверждали правило. Такая же история была и с директорами заводов и министрами — производственниками. ОРСЫ — отделы рабочего снабжения и профсоюзы имели собственные склады дефицита, и систему его распределения. Торговцы наполняли эти склады товаром, а директоры распределяли дефицит сделав его своеобразным премиальным фондом. За что? А за приписки, списание брака, и прямые махинации. Заводы и предприятия поставляли ушлым торгашам неучтённый нигде товар, они его реализовывали, бывало, что и за валюту, и делились со своими благодетелями.
Торгаши образовали плотную структуру, которая пронизывала всё советское государство сверху до низу. От Минторга и Минвнешторга до ларька на пляже, и торгово-криминальных структур, которые тоже занимались производством, только нелегальным, например, ювелирными изделиями из золота, которое воровали с приисков, и продажей через сеть мелких торговцев.
Деньги в системе крутились огромные. Сотни миллиардов рублей, по тем ценам. И конечно, в стране, где покупка обычных штанов как –то отличавшихся от модели «дедушке всё равно» превращалась в настоящий бег с препятствиями, все мечтали хоть как-то приникнуть к этому сверкающему источнику благополучия, чтобы выглядеть не как с довоенной открытки. Конечно, можно было пошить вещи в ателье, но там не занимались джинсами, и модными куртками. Максимум что там можно было добиться так это пошива по их, ателье выкройкам, которым в обед — сто лет. Ну или приходить через знакомых к частной закройщице, у которой всегда были свежие иностранные журналы, и модные ткани.
