Глава 1
Поезда, прибывающие в Лондон, идут среди крыш, как корабли. Они проплывают между башнями, тянущимися в небо, словно длинные шеи морских зверей, а огромные бензиновые цистерны в грязных разводах похожи на китов. Внизу, на глубине, теснятся в арках мелкие магазины, облупленные кафе и частные офисы, над которыми идут поезда. Стены густо изрисованы граффити. Окна верхних этажей проплывают так близко, что пассажиры могут заглянуть внутрь, в маленькие убогие конторки и склады. Им видны даже календари и фотографии на стенах.
Здесь, на огромном пространстве между предместьями и центром, набирают свою силу ритмы Лондона.
Постепенно улицы расширяются, возникают знакомые названия кафе и магазинов; на центральных улицах более оживленно, здесь плотнее движение, город поднимается навстречу рельсам.
На исходе октябрьского дня поезд шел по направлению к Кингс-Кросс. Он со свистом мчался над северными районами Лондона, и с его приближением к Холловей-роуд городские здания становились выше. Люди внизу не обращали внимания на поезд. Только дети задирали головы, когда он грохотал наверху, а самые маленькие тыкали пальцами в его сторону. Подтянувшись к вокзалу, поезд плавно опустился ниже уровня крыш.
Несколько человек в вагоне наблюдали через окно, как по обе стороны поезда постепенно поднимаются кирпичи. Небо скрылось из виду. Стая голубей взвилась из своего укрытия рядом с путями и облаком заклубилась к востоку.
Мелькание крыльев привлекло внимание плотного молодого человека в углу купе. Всю дорогу он старался отвести взгляд от женщины, сидевшей напротив. Ее волосы, мелко вьющиеся от природы, были густо смазаны релаксером и уложены спиралями, словно змеи. Когда птицы пролетели мимо окна, юноша отвлекся и провел пальцами по своим коротко подстриженным волосам.
Теперь поезд шел под домами. Он петлял по желобу, глубокому, будто за долгие годы бетон под рельсами износился и просел. Сол Гарамонд снова взглянул на женщину и отвернулся к окну. В вагоне включили свет, и окно превратилось в зеркало, в котором он принялся рассматривать свое усталое лицо. Сквозь лицо тускло просвечивали кирпичные стены подвальных этажей зданий, скалистыми уступами поднимавшихся по обе стороны.
Много дней прошло с тех пор, как он уехал из города.
С каждым стуком колес он приближался к дому. Сол закрыл глаза.
Ближе к вокзалу желоб расширялся. Всего в нескольких футах от рельсов с обеих сторон в стенах темнели ниши — маленькие углубления, полные мусора. На фоне неба арками возвышались силуэты подъемных кранов. Стены вокруг поезда расступились. Пути веером разошлись в разные стороны, поезд замедлил ход и плавно остановился на Кингс-Кросс.
Пассажиры поднялись. Сол забросил сумку на плечо и выбрался из вагона. Все пространство от перрона до самого купола было заполнено леденящим воздухом. Он оказался не готов к такому холоду. Толпа была небольшая, и, лавируя между разрозненными группами людей, Сол поспешил мимо вокзальных строений к подземке.
Он физически ощущал присутствие людей вокруг. После стольких дней, проведенных в палатке на побережье Суффолка, ему казалось, что от движений десяти миллионов человек вибрирует сам воздух. Разнообразие ярких плащей и одежд в метро резало глаз, будто все этим вечером спешили в клуб или на вечеринку.
Возможно, отец ждет его. Он знает, что Сол должен вернуться, и наверняка попытается радушно его встретить, даже если для этого ему придется изменить своим привычкам и пожертвовать вечером в пабе. И вот за это Сол его презирал. Он понимал, что это свинство, но неуверенные отцовские попытки наладить отношения раздражали Сола. Ему больше нравилось, когда они избегали друг друга. Отчужденность давалась ему легко и казалась честнее.
Когда поезд подземки вырвался из тоннеля Юбилейной линии, уже стемнело. Булыжник за Финчли-роуд превратился в тускло мерцающий незнакомый пустырь, но Сол помнил дорогу вплоть до самых незначительных мелочей, даже надписи на стенах. Бёрнер. Накс. Кома. Он знал имена отважных маленьких бунтовщиков, сжимавших в руках фломастеры, и знал, где они живут.
Слева высилась огромная башня кинотеатра «Гомон» — причудливый памятник тоталитаризму, возведенный среди рядов бакалейных магазинов и складов Килбурн-Хай-роуд. Когда поезд приблизился к станции Уилсден, из окна потянуло холодом, и Сол запахнул пальто. Пассажиров становилось все меньше. Когда он вышел, в вагоне оставались всего несколько человек.
Очутившись на улице, Сол поежился. В воздухе пахло дымом, кто-то делал уборку на своем участке. Сол двинулся вниз по склону, к библиотеке.