Александра Имаева
Отражения
Часть первая. Песни и легенды
Белая госпожа Ак-Кадын
Давным-давно, когда водяной дракон только-только потерял все свои зубы и они ещё не слишком сильно впились в небесную юрту, родилась в семье знатного человека хорошенькая девочка. Такая же озорная любопытная малышка, как и ты. Глаза её были такие же синие и глубокие, как горные озёра, а кожа такой же белой, как только что выпавшее замёрзшее небесное молоко. Поэтому все её называли принцессой и белой госпожой Ак-Кадын. Хотя будь она всего лишь в два раза спокойнее тебя, её уже можно было бы смело нарекать мышкой полёвкой или даже стрекочущим кузнечиком! Я смогу продолжить рассказывать дальше, как только ты угомонишься.
Не успели родители и хранители рода порадоваться такому сокровищу и поблагодарить добрых духов за оказанную им честь, как сквозь дым от целебных растений все почувствовали запах запёкшейся крови, а под жуткий скрежет на пороге появился тёмный владыка Эрлик. Одетый в семь медвежьих шкур, он сжимал обеими руками меч из зелёного железа, а на поясе висела чаша из человеческого черепа. Его густые волосы развивались, а длинные чёрные усы были убраны за безобразные нечеловеческие уши. Длинная борода до колена была опоясана поясом с запретными заклинаниями. Прижимайся ко мне, моя милая, в этот раз он нашёл себе другое дитя.
Трубным голосом Эрлик потребовал выдать девочку ему, чтобы она выпасала его мохноногих чудовищ дьутпа до тех пор, пока сама не станет одним из них. Ужаснулись родители такой участи своей маленькой принцессы и стали горько рыдать и просить владыку оставить им ребёнка, а взамен взять чёрного бычка, чтобы каждую ночь сражаться на нём луновидным топором и объезжать все девять ярусов родового улуса. Пока Эрлик был в раздумьях, крошку незаметно подменили тряпичной куклой. Заметив обман, он девятижды проклял младенца, сказав, что придёт ещё раз, и тогда её душа станет его новым демоном-шулмусом.
Ты ворочаешься и требуешь перед сном рассказов так же, как она. Ведь мало ей оставалось иных детских радостей, потому что всё больше ей приходилось страдать под тяжким гнётом проклятий, оставаясь по многу дней в постели. Но неунывающая девочка всюду находила себе друзей. Родитель и его братья привозили с охоты живых белок и маленьких птичек, которых она растила в своей юрте.
Со временем она выучилась рукоделию, стала ткать одежду из крапивных ниток и священные белые ковры, где посередине возвышалась гора-прародительница, а по кругу изображались солнце, луна, звезды, реки, деревья, птицы и чудесные животные. За этим занятием она пела дивные песни о том, как хотела бы летать как птица, чтобы прославлять красоту родного края.
Под аккомпанемент древних мелодий настала её юность. Ей уже нанесли татуировку на левом плече в виде небесного оленя и других волшебных существ, когда ей привезли самый ценный подарок – птицу сокола. Вся прочая домашняя живность была тут же выпущена на волю.
Она сама тренировала своего друга, у них был свой язык – полусвист-полушёпот. Вместе они гуляли неподалёку, чтобы успеть вернуться домой до того, как Бурхан-солнце уступит своё место в небесном дозоре. Казалось, парочки счастливее нет на свете.
Время шло, а с ним и уходили силы принцессы. Огненная боль в груди не на шутку встревожила шамана кара-кама. Он сказал, что проклятие Эрлика стало слишком сильным, и ей следует принести в дар хану Алтаю жертвенные ленточки кыйра. Она должна была быть осторожна, потому что проклявший встретится ей по дороге к священному роднику.
Взобравшись на лошадь, Ак-Кадын медленным шагом направилась к указанному месту. Над ней кружил её всегдашний спутник-сокол, посылая ей короткие сообщения, от которых тени улыбок скользили по её лицу. Почти добралась до места странная компания из больной девушки, низкой лошади и бывшей вольной птицы, когда из придорожных кустов выскочил прямо под копыта трёхглазый заяц. Сокол нагнал и убил злого духа, но лошадь не устояла и, испугавшись, скинула Ак-Кадын на землю. Верная птица поднялась и с криком понеслась в селение.
За принцессой пришли, когда уже стемнело. Демон не забрал её душу, но навсегда пострадало тело: девушка больше не могла ходить, движения причиняли ей мучительную боль. Сокол стал её глазами. Дневные путешествия он напевал ей по вечерам, а в день её похорон его нашли внутри помещения.
В роскошном склепе поместили все её богатство: ковры, коней, посуду, одежду и украшения. Рядом с ней навсегда верным остался и её сокол. Девушка из Укока и сейчас притягивает к себе внимание, как и две с половиной тысячи лет назад. Но в склепе только тела. Отвоёванные у демона, души верных друзей соединилась и унеслись на крыльях в небесный край охоты и простора, где драконьими зубьями земля вспахана горами, где реки быстры и холодны, а лето такое же короткое, как поцелуй любимой. Сладких снов!
Полёт за край
Посвящается Александре Бутаевой
Я иду по гулкому тоннелю, лишь слегка различая свет впереди. Из темноты всплывают звуки, в которых я узнаю события последних дней в обратном порядке.
Рычание и неприятный звук разрываемой плоти. Часть моего плеча осталось у напавшего. Очень громко. Это я кричу от нестерпимой боли и падаю, скорее, скольжу обратно по склону.
Оседлав грохот гусеничных вездеходов, мы добрались до Лорино. Точнее, его окрестностей – всего, что могло поместиться в объектив и остального первозданного пространства. Взобраться на вершину невысокой горы показалось мне хорошей идеей, и я уже предвкушал величественные снимки развернувшейся панорамы, пока неудачники внизу радовались снимкам чахлой лапчатки.
Рёв волны, разрываемой моторной лодкой подозрительной конструкции. Лаврентия стеснительно отдаляется, оставляя нас наедине с древними гигантами – грандиозными серыми китами. Даже сейчас, определённо оставляя шелуху личности в пользу вечности, я не жалею ни об одной минуте, проведённой на Крайнем Севере.
Приджазованным ритмом Семёныч гремит припасами, выдвигаясь из аэропорта Анадыря. Брать с собой столько тушёнки и водки было дорого по расценкам перелётов, но он был неумолим. Кроме входившего в программу кормления духов, он, казалось, решил разом насытить и всех остальных местных.
***
Звуки слились в один сносящий вибрирующий поток. Тьма сгустилась и начала выдавливать из себя отдельные пятна. Самое яркое становилось огнём. Он горит у моих ног, приближая ко мне живое воплощение хаоса. Запах, мохнатые шкуры и громкие завывания роднят его с животным, ритмичные движения
