Василий Волевой
Остап
— Привет, Остап, — поздоровался я, с угрюмым мужчиной, который смотрел на меня в упор.
Его сверлящий, презрительный взгляд, мог любого заставить содрогнуться. На вид ему было всего лет 40, а в глазах уже не было жизни. Ещё достаточно молодое лицо, выражало усталость старика. Лёгкая небритость и взъерошенные волосы придавали неопрятный вид. Глубокие межбровные морщины демонстрировали постоянное умственное напряжение. А опущенные уголки губ, говорили о многих годах безрадостной жизни.
Остап не ответил на приветствие, а угрюмо продолжал сверлить меня взглядом. Было очевидно, что он многое хочет мне сказать, но почему-то молчал. Я тоже молчал и пристально смотрел на него. Пауза затягивалась.
— Что смотришь? — грубо произнес я. — Не собираясь ничего тебе объяснять.
В суровых, холодных глазах Остапа вспыхнул злобный огонь и пронзил меня насквозь. Казалось, что он знает и понимает все секреты моей души. Только одно его присутствие заставляло покрываться мурашками.
— Так не может дальше продолжаться, — жестко и уверенно продолжил я. — Что ты хочешь от меня? Я тебе ничего не должен! Я делаю все что могу.
Мой голос звучал резко и вызывающе.
— Да, я не идеален и что с того? Никто не идеален. Ты осуждаешь меня? Пойми, я не могу делать больше. Ты все прекрасно знаешь.
Я запнулся. Ком встал в горле и перекрыл дыхание. Прийдя в себя, я продолжил.
— Ты знаешь, как мне тяжело. Ты ведь видишь, что я живу на пределе своих возможностей. Ты никогда меня не поддерживал, а только осуждал. Требовал от меня все больше и больше. Заставлял делать то, чего я не хотел. Ты уверен, что знаешь, как мне жить? Думаешь, что прав? С чего ты решил, что я буду слушать тебя? Я не твой раб, — слышишь? Я тебе не раб, — намеренно отчетливо произнес я. — Откуда тебе знать, что лучше? Ты же ничтожество! Урод! Посмотри на себя — ты жалок!
Я сорвался на крик. Сердце бешено колотилось в груди. Обида и гнев переполняли меня. Все чувства, которые я так тщательно прятал, вырвались наружу. Слова негодования вылетали так быстро, что я не успевал их обдумывать. Как будто это был последний шанс сказать все, что думаю и чувствую. Волна боли, которую я много лет носил в себе, разрушающей стеной неслась, сметая все на своем пути. Ярость, страх и разочарование, обретя словесную форму уничтожали то, что было выстроено с большим трудом.
— Да кто ты такой, чтобы указывать мне? Я сам могу разобраться в своей жизни, без тебя.
В глазах Остапа сверкнула ярость. Верхняя губа приподнялась и застыла в напряжении. Казалось, он сейчас бросится на меня и ударит. Во всём его виде читалась ненависть. Но он продолжал молчать и не произносил ни звука. Я решил, что наступил удобный момент и пора действовать. Мне было уже всё равно, чем все закончится. Всепоглощающее отчаяние побеждало меня.
— Ненавижу тебя! — сказал я, смело глядя ему в глаза. И снова повторил, — ненавижу. Тебя все ненавидят. Даже твоя семья. Как ты вообще мог подумать, что я когда-нибудь тебя прощу. Ты лезешь в мою жизнь со своими советами и указаниями все снова и снова. Не надо навязывать мне свою волю. Не имеешь на это право. Я, и только я решаю как мне жить.
Его молчание давало мне возможность высказаться до конца. Противоречивые чувства, давно меня тяготили, поэтому я продолжил.
— Я долго находился у тебя в плену, — голос отказывался слушаться и последние слова были произнесены почти шёпотом, — так долго. Знаю, что сам виноват в этом, но я был слишком зависим от твоего мнения.
Повисла тяжелая тишина. Я не смотрел на Остапа. Не мог смотреть. Вихрь эмоций закружил меня и унес в прошлое. Я вспомнил годы, проведенные с ним бок о бок. Мы многое пережили вместе.
Немного успокоившись, я не громко сказал: — Наша дружба с тобой длилась не один год. Ты понимаешь меня лучше остальных. Мы всегда были рядом. Роднее тебя никого нет.
Остап смотрел на меня взглядом раненого зверя.
— Пойми, я единственный, кто тебя знает по-настоящему. Ты должен больше мне доверять. Мне нужна свобода. Я ценю твою дружбу и не хочу её терять. Но пойми, мне стало тесно в наших отношениях. Ты как узкая одежда… Остап, ты не даешь мне расти. Меня подавляют твои слова и страхи. Я не хочу больше тревожиться. Я понимаю, ты говоришь из лучших побуждений, хочешь защитить от ударов. Но невозможно всю жизнь бояться что-то сделать. Отпусти меня, — взмолился я, — хотя бы на какое-то время, отпусти. Дай мне сделать все по-своему. Я тебя не подведу. Ведь мы связаны с тобой крепкими обязательствами. Наши договорённости останутся в силе. Мне необходима твоя поддержка, чтобы я смог осуществить задуманное. Ты знаешь, как я зависим от тебя. Ты мой лучший друг. Но разве это настоящая жизнь?
Глаза Остапа увлажнились. Они уже не выражали злости и агрессии. Мне казалось, что он меня больше не осуждает и я вскоре получу ту свободу, на которую рассчитывал.
— Я прошу у тебя год, — сказал я. — Только один год на то, чтобы стать другим. Если у меня не получится, я обещаю, что все будет как прежде. Но я должен попробовать. Я не прощу себе, если упущу возможность стать другим человеком. Я хочу начать новую жизнь. Хочу воспользоваться возможностями, которые открылись. Отпусти, прошу тебя, не вмешивайся.
Теперь передо мной стоял совсем другой человек, не похожий на прежнего Остапа. Он был задумчив. Мне стало не по себе от этого. Я чувствовал вину за свою резкость. Во мне не осталось раздражения. Но внутри было всё решено. Поэтому я продолжил.
— Я ценю все, что ты делал для меня. И уверен, что в будущем, мы и дальше сможем продолжать дружить. Но сейчас мне нужен перерыв.
Я чувствовал, что он согласен со мной. И старается бороться, чтобы не наговорить мне ничего лишнего. Повисла длинная пауза. Мы оба молчали. Было видно, что ему нужно было время, чтобы принять случившееся. Мне было страшно. Если он заговорит, моя уверенность может пошатнуться. Слишком сильным было его влияние на меня. Поэтому я решил прервать паузу и вновь заговорил.
— Я знаю, что ты меня поймёшь когда-нибудь. Не держи зла, дружище. Я пришел проститься. Прощай Остап, — сказал я и решительно отошел от зеркала.
