«САТИРИКОН» И САТИРИКОНЦЫ
*
Серия основана в 2000 году
Оформление книги — художники М. Халилов, Э. Зейналов
Редколлегия благодарит отдел Русской литературы XX века Государственного литературного музея и лично А. Э. Рудник за помощь в подборе иллюстративного материала.
*
Редколлегия:
Аркадий Арканов, Никита Богословский, Игорь Иртеньев, проф., доктор филолог, наук Владимир Новиков, Лев Новоженов, Александр Ткаченко, академик Вилен Федоров, Леонид Шкурович
Главный редактор, автор проекта
Юрий Кушак
Главный художник, автор серийного оформления
Евгений Поликашин
© И. А. Мазннн, составление, вступ. статья, 2000
© Е. А. Поликашин, оформление, 2000
«Сатирикон» и сатириконцы,
или Волшебный алкоголь
Когда тот или иной режим начинает источать из себя сладкий дурман с привкусом крови и благодаря своей порочности и глупости поставлять такие типы, темы и сюжеты, которые не могут восприниматься иначе как карикатурные, тогда благородный дух, еще вчера весьма либеральный, принимается бурно негодовать, а затем и яростно издеваться как над этим режимом, так и над теми власть имущими, что цинично позволяют себе не считаться ни с добродетелью, ни с правдой. И вот уже — в силу причин истинно исторических! — добродушная насмешка становится едкой ухмылкой, беззаботный юмор оборачивается ядовитой сатирой, а то издание, то средство массовой информации, что первым решается превратить свои страницы в место противления злу смехом, в считанные дни делается повсеместно известным и жизненно — для самых разных слоев общества — необходимым…
Именно это и случилось весной 1908 года с довольно легкомысленной «Стрекозой», ставшей по воле ее молодых сотрудников — поэтов, художников и прозаиков — язвительным «Сатириконом», возглавить который было суждено блистательному Аркадию Аверченко. Уже само название нового журнала, напоминавшее читателям о романе Гая Петрония Арбитра, указывало, что положение дел в России весьма плачевно и столь же, вероятно, гибельно, что и в Древнем Риме эпохи Нерона, самыми характерными чертами которой были продажность и развращенность, царившие как в привилегированных слоях общества — среди денежной аристократии и в среде чиновных плутократов, — так и в низах.
Само собой разумеется, однако, что, не будь одна часть молодых сотрудников «Сатирикона» (а с 1913 года — «Нового Сатирикона») чрезвычайно талантливой, а другая — весьма даровитой, новое издание ни за что не имело бы успеха и ни под каким видом не вошло бы в историю — как в историю журналистики, так и в историю русской сатиры вообще. Да, трудно смеяться среди развалин и мириться «мрачной бездны на краю» с тем, что человек — несовершенный и порою до безобразия греховный — более подвержен низким, нежели возвышенным, порывам, но смеяться — это все же лучше, чем стенать и плакать, а надеяться и верить — много лучше, чем смиренно умирать до смерти… И пусть сатира — по определению — не может чаять воскрешения мертвых, но та же сатира — и тоже по определению — не может не заботиться о преображении живых, которые, охотно вверяя себя ей, легко делают вместе с нею дурное — смешным, а все пугающее — нестрашным. И читатель «Сатирикона» очень скоро понял все это и оценил, тем более что общались с ним со страниц журнала не просто сатирики, не просто юмористы и карикатуристы, а подлинные побудители благородных сил, ценящие в каждом человеке как его одушевленность, так и его способность укрощать «зверя». И того, что в нем, и того, что вне его… Куда как важно и то обстоятельство, что благодаря «Сатирикону» массовый читатель вдруг увидел, что «одной прелести слова, либо остроумного анекдота, либо умелого сюжета, либо мастерства в создании типов и характеров — для сатиры еще мало, это лишь детали для нее; главное в сатирическом произведении — это глубокая мысль, проникающая общественное явление до дна, до истины, и подчиняющая себе все остальное — и прелесть слова, и движение сюжета, и характеры героев». А увидев, массовый читатель стал также и ясно понимать, что все, что лишь потешно, «в сатирическом, в литературном отношении, — как справедливо писал об этом Андрей Платонов, — малоценно»…
И случилось так, что довольно скоро читатель почти всей России — и в этом нет никакого преувеличения — уже просто не мог обходиться без рассказов Аркадия Аверченко и Осипа Дымова, сатир Саши Черного и Алексея Радакова, стихотворений и юморесок Надежды Тэффи, эпиграмм и пародий Александра Измайлова и Евгения Венского, часто представлявших собой некую разновидность «маленьких фельетонов», хлестко высмеивающих те или иные «слабости» едва ли не всех литературных течений и направлений того времени. Весьма способствовали росту популярности журнала и карикатуры, шаржи и рисунки его художников: Ре-Ми (Н. Ремизова-Васильева), А. Юнгера, Мисс (А. Ремизова), А. Яковлева. С большим желанием и весьма деятельно сотрудничали в «Сатириконе» и те писатели, которые ранее почти не принимали участия в юмористической журналистике. Это относится и к Александру Куприну и Леониду Андрееву, Алексею Ремизову и Георгию Чулкову, Николаю Гумилеву и Осипу Мандельштаму, Илье Эренбургу и Владимиру Маяковскому, лучшие черты сатирического дарования которого, кстати, раскрылись как раз в тех вещах, что он написал, став на некоторое время активным сатириконцем. Интересно отметить также, что именно в «Новом Сатириконе» начал свою поэтическую деятельность и Александр Тфин — знаменитый в скором времени романист и рассказчик, автор «Алых парусов»…
Словом, привлекательность журнала, сделавшего смех средством спасения от «безумного, безумного, безумного мира» и помогавшего людям не сходить с ума от всевластного засилья «любящих баб да блюда» и той бесовщины, что эти «любящие» несли с собой, была поистине велика и вполне заслуженна. Потому что, как об этом точно и тонко написал Саша Черный, —
Когда душа мрачна, как гроб,
И жизнь свелась к краюхе хлеба.
Невольно поднимаешь лоб
На светлый зов бродяги Феба. —
И смех, волшебный алкоголь.
Наперекор земному аду.
Звеня, укачивает боль.
