Парень в шагающем саркофаге
Пролог
Меня вернул в реальность стук в дверь. Врач и медсестры заходят без стука, значит, это кто-то другой. Николай? Он был вчера, обещал заскочить после вахты, а вахта у него трехдневная. Мелькнула душераздирающая мысль: может, Светка?.. Больше ведь, получается, некому… Но затем включился Здравый Смысл и Надежда, скуля и заливаясь слезами, уползла обратно в дальний угол моего сознания: нет, это не Светка. Она все довольно прямолинейно изложила: ей безумно жаль, но увы. В двадцать два года связать свою жизнь с человеком, потерявшим обе ноги и руку и лишившимся средств к существованию — идея хреновая, так что я ее отпустил. Ну как отпустил — сказал, иди и живи дальше, не твоя вина, что я оказался в неудачное время на неудачном перекрестке… Она бы и без моего «иди» ушла, так что я с фатализмом обреченного позволил себе широкий жест: пусть ее не грызет слишком сильно совесть…
… Ведь и я на ее месте поступил бы так же, скорей всего.
Роняю книжку — настоящий раритет, бумажная, Николай мне принес лучшее из своей коллекции — на одеяло.
— Войдите.
В палату вошел седоусый, подтянутый тип за пятьдесят, лицо сардоническое, лоб высокий. Пиджак, галстук, старомодные наручные часы…
— Приветствую, — сказал он. — Как самочувствие?
Я наградил его мрачным взглядом.
— Вы, видимо, ни страховой агент, ни соцработник. И, наверное, не адвокат.
— Меткая догадка. Как вы это поняли?
— Я так думаю, всем этим людям хватает такта не спрашивать о самочувствии калеку, который еще дней десять назад был счастлив и строил планы на жизнь.
Он вздохнул и сел на единственный стул в палате.
— Да, действительно. Такт не моя сильная сторона. Но вообще вопрос был не праздный. Я собираюсь поговорить с вами об очень серьезных вещах, вот и спрашиваю, при ясном ли вы сознании и при памяти.
Я начал закипать.
— Так надо было бы спросить, в настроении ли я. Нет, не в настроении. Если вы не соцработник, не страховой агент и не адвокат — о чем мне с вами говорить? Мне не до разговоров сейчас.
Он развел руками:
— Ну бывает, бывает. Вы, правда, пришли в сознание уже тут, потому не помните ту занюханную больничку на окраине города. Давайте поговорим о том, как вас перевели в реанимацию центральной больницы и почему вам досталась эта комфортабельная одноместная палата? Если что, тут это очень дорогое удовольствие, мест вечно не хватает…
— Выставите счет страховой компании, ладно?
— Какой страховой компании? У вас есть страховка? — криво улыбнулся седоусый.
— Она есть у того мудака, который…
— У него тоже нет страховки. Он ездил с подделанной наклейкой о страховании.
У меня от такой новости на голове зашевелились волосы. А седой кивнул, будто поддакивая самому себе, и продолжил.
— Адвоката, кстати, у него тоже нету. Это нищеброд с четырьмя детьми и еще двумя на алиментах. Все его имущество — грузовичок, который он разбил при аварии, и квартира. Которую у него не выйдет отобрать, ибо там четверо детей живет. Зарабатывал он в разы меньше вас и едва сводил концы с концами. Короче говоря, там печально все. С него просто не выйдет чего-то стрясти, к тому же его ждет тюрьма, потому что пострадавших всего трое, и выжили только вы… Два других пешехода так и умерли в той занюханной больничке, их не вытащили. Такие вот дела.
— Блджад… — тоскливо протянул я.
— Понимаю вас, — сказал седой. — И даже завидую.
— Мне⁈
— Угу. Вы в жопе, жизнь под откос. Но только ваша. Я тоже в жопе, но на мне куда больше ответственности. У меня гораздо больше вот-вот под откос полетит…
— Ну-ну, — хмыкнул я. — И кто вы такой?
— Александр Серов. Я руководитель проекта «Прометей».
Я не поверил своим ушам: какого хрена человек, который руководит постройкой межзвездного колонизационного корабля, забыл в моей палате? Я сам — киберспортсмен, теперь уже бывший, у меня нулевое отношение к проекту «Прометей» и вообще к космонавтике.
— Да ладно?
— Угу. Дать планшет, чтобы вы в инете порыли мои фото?
— Что вам от меня нужно?
Серов вздохнул и взглянул в окно.
— Ваши таланты. Видите ли, мы… не успеваем. Не укладываемся в график. «Прометей» не будет готов в срок. Мы слишком сильно отстали в технологиях.
— Ну и что? Ну опоздаете на пару лет, корабль двадцать лет строился.
— Опоздать значит не полететь уже никогда. Начну немного издали… Вы помните «шанхайский конфликт» десять лет назад?
— Это когда я с мамой два дня провел в бомбоубежище?
— Вижу, помните. А знаете, почему?
— Был риск ядерной войны, вроде?
Серов усмехнулся.
— В этой фразе вся глубина вашего непонимания ситуации. Риск ядерной войны не был, он есть. Десять лет люди на контрольных пунктах пусковых шахт сидят в состоянии перманентной «красной» тревоги. Не только наши — все. Вот уже десять лет мир живет в ожидании ядерного армагеддона, просто рядовые обыватели этого не знают. Вам с мамой сказали, что опасность миновала — и вы вышли. А опасность никуда не делась.
— Ни хрена не понимаю, это точно.
— Я объясню. Вы не задумывались, почему все строят свои корабли самостоятельно? Почему все ядерные державы строят корабли максимум с участием своих сателлитов, но отдельно друг от друга, а не вместе, как это было с беспилотником, который открыл Аврору?
— М-м-м… Да потому, что ядерные державы — геополитические противники.
— Ага, верно. Что до этого момента останавливало ядерную войну? Понимание того, что победителей не будет. А теперь, как говорят фокусники, следите за руками: чтобы выиграть ядерную войну, нужно иметь много ядерного оружия и колонию у другой звезды, по которой противник не сможет нанести ответный удар.
— Бред. Колония на Авроре никак не поможет китайцам или америкосам тут, когда на них посыплются боеголовки.
— Китайцам и америкосам как отдельным людям — не поможет. Но Китаю и Америке как носителям идеологии — вполне. Это ведь будет война идей, а не война государств. Если ты, допустим, секретарь компартии Китая и у тебя на Авроре есть доминирующая колония — ты можешь
