Миято Кицунэ
Светлое будущее
— Эльвира Михайловна! — в кабинет залетела молодая сотрудница. — Эльвира Михайловна, вы должны это увидеть!
— Мария Алексеевна, в чём дело? — спросила Эльвира Михайловна. Она всегда обращалась к своим сотрудникам по имени-отчеству и никак иначе: всё же работали они в культурном учреждении. И, пусть «Мария Алексеевна» пешком под стол ходила, когда Эльвиру Михайловну поставили на должность директора краеведческого музея, сути это не меняло.
— Помните, вы попросили меня курировать выставку к восьмидесятилетию города? — Мария Алексеевна перевела дух.
— Допустим. И что?
— Я нашла в архивах, что двадцать лет назад, когда был шестидесятилетний юбилей, музей устраивал выставку «Взгляд в будущее глазами детей. Наш город через 20 лет». Привлекли школы, садики и нашу детскую школу искусств. Эту выставку тогда вы курировали, помните?
— Да, было такое, — согласилась Эльвира Михайловна. — Тогда ещё все выставки были в ДК, у музея не было отдельного выставочного зала. Около двух десятков самых лучших работ, которые выбрали зрители, отправлены в архив. Это я точно помню.
— Я их нашла! — возбуждённо отозвалась Мария Алексеевна. — Пойдёмте со мной!
— Идёмте, — вышла из-за стола Эльвира Михайловна.
— Я решила, что будет интересно показать работы, которые делали дети, представляя наш город через двадцать лет, — щебетала Мария Алексеевна, пока они шли коридорами до её кабинета. — Я, кстати, нашла среди нескольких сохранённых рисунков свой, представляете? «Радостева Маша, 4 года», это было так мило. Когда-то я неплохо рисовала. Но меня поразило не это, — торопливо добавила Мария Алексеевна, открывая ключом дверь и шагнув в свою «обитель».
Эльвира Михайловна с ностальгией подумала, что раньше у музея не было такой роскоши, как предоставить всем сотрудникам кабинеты, и когда-то они ютились ввосьмером в крошечной каморке. Сотрудники музея должны были совмещать и должности чернорабочих, чтобы делать «конфетку» из подручных материалов. Как показал недавний ремонт на даче, сама Эльвира Михайловна ещё не разучилась «фигурно работать лобзиком».
— Вот! — Мария Алексеевна торжественно показала на пять разложенных на столах работ третьего формата. Акварель немного поблекла, но благодаря туши, вычерчивающей городские пейзажи, смотрелась благородно и свежо.
«Городской парк», «Театр», «Аллея памяти», «Пруд», «Городская площадь», — прочитала Эльвира Михайловна подложенные у работ бумажки. Но места и без подписей вполне узнавались.
— Это что, шутка? — строго спросила Эльвира Михайловна.
— Я тоже была очень удивлена, — улыбнулась Мария Алексеевна. — Но точно нарисовано двадцать лет назад. Я еле папку отрыла, и она была опечатана. Поразительно, правда?! Всё выглядит почти как сейчас. А театр?! Там же всё вырубили для площади, да и его вообще заново построили по новому проекту. Парк вообще в точности! А ведь памятник Ленина убрали всего пять лет назад, а бюст Ивана Яковлевича поставили только этой весной! Да и сам парк реконструировали почти три года, там всё перерыто было, помните? К юбилею готовились. А церковь на заднем фоне? С отреставрированным шпилем и колоколами.
— Да тут даже ажурные решётки прорисованы с символами, которые мы утвердили… буквально месяц назад, — прошептала Эльвира Михайловна. — Раньше там были чугунные плиты, почти как гробы. Да и в парке деревья были почти сплошняком, с такого ракурса и церкви почти не было видно. Чьи это рисунки?
— Они не подписаны, — вздохнула Мария Михайловна. — Наверное, для выставки их оформили в паспарту, и подписано на них, а потом их оторвали, чтобы хранить удобней было.
— Просто эти паспарту школа искусств потом повторно использовала, ничего же не было, — отозвалась Эльвира Михайловна. Она разглядывала «Пруд». Его чистили почти шесть лет, столько денег федеральных на это угрохали, но в итоге в городе появился красивый пляж со скамейками, завезённым песком, ажурными урнами и кабинками для переодевания. На рисунок попал даже уголок резного бревенчатого домика «охраны-магазина». — Стойте. Я знаю эту подпись!
— Подпись? — взглянула на знак Мария Алексеевна. — Правда подпись, а я мельком увидела и подумала, что какой-то символ солнца.
— Тут цифры года по углам, читать по часовой, а знак состоит из двух «К», зеркально смотрящих друг на друга, в центре получившегося ромбика точка, чтобы как раз вышло «солнце», — вспомнила Эльвира Михайловна объяснение, которое слышала даже несколько раз. Давно, ещё на выставке двадцать лет назад, и относительно недавно.
— И чья это подпись?
— Калининой Киры. Она у нас выставлялась в прошлом апреле… Кажется, именно вы были куратором её выставки. На многих работах такая подпись, надо запоминать подписи художников, — наставительно сказала Эльвира Михайловна. Когда она выяснила автора, мистичность работ заиграла новыми красками.
— «Калинина Кира»? Не помню такую, — нахмурила лоб Мария Алексеевна.
— Конечно, — хмыкнула Эльвира Михайловна. — Она выставляется под псевдонимом. Это её работа висит у меня в кабинете, — она промолчала о том, что иногда, если смотреть на ту картину слишком долго, слышится звук журчащей воды и кажется, что на полотне появляется движение.
Впрочем, Эльвира Михайловна специально разместила эту сине-сиренево-фиолетовую картину на стене напротив стола и подолгу смотрела, потому что потом появлялось чувство расслабленности и отдохновения. Некоторые сотрудники приходили «попить чай» и тоже пялились на воду. Но по молчаливому уговору о «глюках», вызванных холстом, никто не говорил вслух.
— Неужели?! — вытаращилась на неё Мария Алексеевна. — Так это она и есть?
— Да.
— Я-ясно… — протянула Мария Алексеевна. — Как думаете?..
— Не стоит, — покачала головой Эльвира Михайловна. — Работы Киры выставлять не стоит. Могут подумать, что это какая-то шутка. Слишком уж много совпадений. Да и все остальные… Придумайте что-то другое.
— Что происходит в музее, остаётся в музее, — усмехнулась Мария Алексеевна. — Думаете, стоит показать их Кире?
— Не думаю, что это хорошая идея, — снова покачала головой Эльвира Михайловна. — Запечатайте всё обратно и сложите в архив, где было. Пусть лежит.
Эльвира Михайловна уже перешагнула порог, когда её догнал вопрос сотрудницы:
— Наверное, всё потому, что мысли материальны? — спросила Мария Алексеевна. — Мы разговаривали с Кирой. Она сказала, что все мысли материальны и в силах каждого человека этим управлять. Получилось такое вот «светлое будущее». Рисунки же очень… материальны. Это почти план.
— Ну, вот и разобрались, — выдохнула Эльвира Михайловна и пошла в свой кабинет.
Сегодня ещё требовалось согласовывать проведение мероприятий для юбилея города, так что работы было по горло, не до странностей и чудес.
© Copyright: Кицунэ Миято
Основной роман про Киру https://author.today/work/278968
