Дима Ужов
Подпол
1
Я сидел в комнате и рисовал. Один. Бабушка и дедушка с самого утра были в огороде. Дед занимался своим табаком, который выращивал на трех грядках прямо за домом. Бабушка полола морковь на другом конце участка. Было около 10 часов утра, солнце заливало всю комнату и зайчики прыгали по полу и стенам. Начало июня в этом году выдалось очень жарким, и я то и дело бегал до графина с ключевой водой, которая еще не успела нагреться от солнца.
Я сидел на диване и передо мной была табуретка, на которой у меня лежал альбомный лист, я пытался изобразить на нем наш пруд, который находится в низине и закрыт очень высоким и густым кустарником. Поэтому рисовать приходилось по памяти. Мне нравилось это делать, но результаты всегда были так себе, никакой художественный ценности они не несли, но мне нравился сам процесс. Уже тогда я начинал понимать, что такое кайф от творчества.
Два узких половика, которые всегда лежали на полу в комнате, сушились во дворе, со вечера бабушка их замочила, а утром повесила на солнце. Здоровенные половые доски коричневого цвета кривовато, но все же очень плотно устилали пол всей избы. Единственное, что выдавало — это щели, которые образовались из-за многолетнего ссыхания древесины. Где-то шире, где-то уже. Мой маленький указательный палец кое-где пролезал на всю длину.
Сама изба представляла собой одно помещение, разделенное на две неравных части русской печью. В углу у входа был рукомойник, дальше по стене с обратной стороны печи можно было пройти на небольшое пространство, которое отводилось под кухню, и отделялось от комнаты небольшой деревянной перегородкой, а на месте двери висела старая желтая занавеска. В центре кухни в полу была небольшая дверь в подпол, сколоченная из тех же половых досок. Старые ржавые петли и кольцо, за которое нужно было тянуть, чтобы открыть, выделяли ее на фоне остального полового покрытия. Я ни разу не видел, чтобы дедушка, бабушка, мама или папа открывали эту дверь и спускались туда. По ощущениям от пола избы до земли было примерно около метра.
Родители всегда забирали меня в мае из детского сада и отправляли в деревню к бабушке с дедушкой. Сами они работали и приезжали только по выходным. С утра до вечера я был предоставлен сам себе. Бабушка только изредка заходила проведать меня, сварганить что-нибудь пожрать на скорую руку, и потом обратно идти на огород.
По своей натуре я был спокойным ребенком. Сверстников по соседству не было, да и деревня была не такой уж большой. Несколько домов со старожилами, разбросанные по обе стороны дороги, по которой можно было въехать и выехать. Была пара соседских мальчишек, но они были намного старше меня и, естественно, нянчиться со мной им не хотелось. Хотя они были нормальные и никогда не задирали меня. Иногда бабушка меня даже отпускала с ними на пруд. Но только в те моменты, когда приезжала сестра, которая на 10 лет старше меня, вот с ней им нравилось тусоваться намного больше, чем со мной.
Когда сестра была в городе, я тихо сидел в комнате и рисовал или катался около дома на велосипеде. Перед окнами стояла огромная липа, а под ней лавочка. В ее тени можно было прятаться от солнца и разглядывать густые заросли вишни, которая никогда не давала плодов, а только покрывала своими ветками памятник героям ВОВ.
2
Это утро не отличалась от вчерашнего, было тихо и спокойно. Я сидел и рисовал пруд, как вдруг услышал шорох. Через две половых доски от меня была самая большая щель в полу. Звук донесся оттуда. Я мигом вскочил и подбежал туда. Любопытство пересилило страх, хотя страшно, безусловно, было. Прислонив голову к щели, я пытался рассмотреть что там такое. Я подумал на кота или мышей. Кота у нас не было, мышей я прежде тут не слышал, да и уж очень громкий шорох для мыши. Звук повторился с прежней силой. Я резко оторвал голову от пола и, не рассчитав силы, плюхнулся на задницу. Страх пересилил любопытство. Я побежал в огород, а шорох проследовал за мной до двери под полом. Выбежав в сени, через двор и курятник я вылетел в огород через заднюю дверь и стал звать бабушку.
— Баааааааб! — закричал я на весь огород.
— Чаво? — оторвавшись от моркови спросила она.
— Там под полом кто-то есть!
— Где?
— Дома, около печки.
— Да Васька, наверное, кот соседский.
— Не похож на кота, пойдем со мной посмотрим, мне страшно.
— Хорошо. — крякнула она, разогнулась и пошла вдоль грядок ко мне.
Я сильно испугался, но не заплакал. Как только мы пришли, я указал ей на место и щель откуда слышал звук. Но как назло там все было тихо.
— Вот тут, шуршало, а потом побежало за мной под полом, когда я бежал по комнате к выходу.
— Не бойся, это был кот, скорее всего, ну или какой-нибудь зверек. Он в такую маленькую щель не пролезет. Бери альбом с собой и пойдем в огород, если боишься тут сидеть.
Я взял с собой чистый лист и фломастеры. Усевшись около сарая в тени, я стал рисовать наш огород. Деда с табаком и бабушку с морковью, а еще соседей, которые тоже что-то делали на своем участке.
— Ну, чего кричал-то? — спросил дед, который оторвался от своих табачных листов и, сидя на земле, делал себе самокрутку.
— Да кто-то был в подполе.
— Кот что ль какой?
— Я не видел.
— Ясно.
— Можешь посмотреть? Там же есть люк в полу на кухне.
— Туда давно никто не заглядывал. Петли заржавели, даже мы вдвоем с твоим отцом не откроем ее.
— А если опять будет шуршать?
— Эта кошка тебя боится не меньше, чем ты ее.
Я не стал еще раз говорить, что это была не кошка, уткнул взгляд в альбомный лист и продолжил рисовать.
Когда они закончили все свои дела, мы пошли домой. Мне уже было не так страшно, но ту щель в полу я обошел стороной. Мы сели за стол, и бабушка налила щи, которые сварила в горшке в печи. У стены между двух окон стоял старый советский черно-белый телевизор. Без пульта, почти без кнопок, чтоб переключить канал нужно было повернуть ручку вправо или влево. Щелк. Прием был не очень хороший и каналы
