Л. Мэрисон
Трагичное предание на Хэллоуин
"Канун дня всех святых" — 1 глава
Минуло за полночь. За окнами серого замка едко переливалась желтая луна, точно поданная на стол тыква. И за предторжественным столом собрались почти все прибывшие гости в своих обычных белых покрывалах.
Гордо задирая головы, мелькающих в прорезах белой ткани, каждый готов был благодарить вселенную за столь чудесный праздничный стол. На то это и был Хэллоуин, праздник последнего сбора урожая перед предстоящей зимой и, как известно, канун дня всех святых.
Зажгя последнюю свечу, из-за длинного стола поднялась белая фигура.
— Спасибо, что пришли, — неспешно начал свою речь, — ни для кого не новость, что Хэллоуин — весьма важный праздник. Мы отмечаем этой день для успокоения наших душ и долгого существования за гранью живого. Так поднимем же бокалы и осушим до дна их, как это велит нам предание! За мир среди усопших! За Хэллоуин!
Последовав примеру графа, каждый из гостей осушил бокал. По белым покрывалам тотчас же побежали кроваво-красные разводы. Лишь одно омрачало столь прелестное событие — отсутствие брата графа — Монборта.
Приобняв за локоть своего мужа, графиня подлила тому в бокал красного вина. Но вместо благодарности, граф ответил молчанием.
Приподняв белое одеяние, Гоберти встал из-за стола и попросил гостей продолжать веселье, пока он отправится за своим дорогим братом. И едва скрывшись от посторонних глаз, Гоберти ринулся в комнату к Монборту.
Длинные, наполненные пустотой коридоры, быстро разносили тени движения Гоберти. Зажженные на стенах фонари мелькали, издавая еле слышимый звук капающего на низ фонарей воска.
Остановившись у двери брата, Гоберти прислушался. Изнутри комнаты доносисклся голос Монборта, который что-то рассказывал своему сыну.
— Мы должны идти, Дэби, — настаивал Монборт. — Нельзя допустить, чтобы твой дядя Гоберти расстроился. Хэллоуин очень важен для всей нашей семьи. Надевай же накидку.
Но вместо согласия, Дэби откинул покрывало в сторону.
— Не хочу, не хочу! — закричал он. — Почему мы должны снова идти туда? Я хочу играть!
— Ну, хватит тебе, Дэби. Я ведь уже сказал. Празднование Хэллоуина — одна из наших традиций. Мы не можем нарушать ее.
— Не хочу! Там скучно! — настаивал мальчик.
— А что тогда тебе интересно? — из-за белого покрывала донесся усталый вздох.
Каждый год празднование Хэллоуина вынуждало Монборта в сотый раз слушать высказывания сына о его ненависти к наиважнейшему празднику усопших. Подобно человеческому ребенку, Дэби желал веселиться и играть, вместо провозглашения торжественных тостов и участия в мистических ритуалах. Будто Дэби и впрямь был человеческим мальчиком, а вовсе не приведением, как вся его семья.
Потеряв всякое терпение, Монборт поднял с каменного пола белую накидку и отложил ее в сторону. Казалось, сейчас говорить с Дэби было бесполезно. Мальчишка совсем впал в истерику и никак не желал выходить из комнаты.
— Хочешь, расскажу что-нибудь? — Монборт с удивлением поймал на себе любопытный взгляд сына.
— Хочу, хочу!
Вытерев слезы, Дэби бросился к отцу и ухватил его за белую накидку. В один момент вид его стал заинтересованным и внимательным.
— Это тоже произошло в Хэллоуин, — начал Монборт. — А мальчика, о котором я расскажу тебе, звали Мон… ам… Монбери. Итак…
Свет зажженных фонарей осветил коридор серого замка, и из-за поворота показалось две фигуры в белом.
Осторожно ведя сына за руку, старшее приведение спешило на праздник усопших. Так как она была женой графа, говорить церемониальную речь должна была именно она вместе со своим мужем. И вот, сменив последний поворот, перед ними показалась массивная арочная дверь.
Внутри уже все было украшено. Роскошные изделия, изысканные блюда и не менее прекрасное музыкальное сопровождение приведений-музыкантов. Заметив мужа, графиня с Монбери двинулась к нему.
— Почему так долго? — прошипел граф. — Я будто уже полвека играю роль дворцового шута.
Обернувшись к гостям, граф Дорингтон поднял бокал, наполненный красным вином.
— Прошу простить за долгое ожидание, — улыбнулся граф. — Эта ночь славится всеми известным мистическим праздником — Хэллоуином. И, как гласит наше предание, по его началу нужно осушить бокалы с кроваво-красным вином.
Выпив содержимое бокалов, Граф в ожидании глянул на свою жену. После испития вина говорить должна была она. Подняв со стола вилку, она не мешкая воткнула ее в запеченное мясо птицы.
— Как нам дарована сила парить в небе, подобно птицам, так и настал черед отведать нам дары птичьи.
Последовав примеру графини, каждый из гостей надкусил дарованное мясо.
Такова была традиция. Сперва испить кровь, а потом съесть мясо. Так они верили, что подобное празднование поможет им сохранять мир и гармонию среди усопших. Но больше — оставаться такими, какими они были.
Скоро одна традиция сменилась иной. Подобрав Монбери, графиня в сопровождении мужа и остальных гостей вышла во двор. Торжественное гуляние у поминальных плит должно было помочь им повидаться с духами погибших. Тех, кого они не смогли вовремя спасти.
Крепко вцепившись в накидку сына, графиня шла позади остальных. Встречаться ей было не с кем, и хоть она понимала важность ее присутствия там, ей хотелось вернуться обратно в замок. Но она упорно продолжала идти вслед за остальными. Как и раньше, нельзя было допустить чтобы она и ее муж упали в грязь лицом.
Ее остановила тень от старой ивы. Чуть засохшие листья на ветках дерева бросали вслед гостям свою засохшую листву. От холодного ветра и чрезмерной сырости ива начинала увядать и хоть оно было одним из самых стойких, даже оно согнулось под мощью холодных ветров.
Подойдя поближе, графиня приложила к нему ладонь. Губы нервно что-то зашептали. И вот, подняв вырезанные на накидке глаза, графиня встретилась с полностью исцеленным деревом.
На сей раз листва была густой и зеленой, стебли крепкими, и стояло теперь оно ровно, стойко вынося ветряные удары.
— Что ты сделала с ним? — спросил ее Монбери. — Как дерево снова стало красивым и зеленым?
— Это секрет, которому ты научишься в свое время, — улыбнулась графиня. — А сейчас поспешим. Нам предстоит еще один из важных ритуалов.
Они встретили их на холме недалеко от ивы. Каждый из гостей приветствовал когда-то близких друзей или членов семьи.
Убить приведение — непросто. При большом желании, его даже можно спасти. И дело все в одном — в изгнании, которым владеют люди.
Оттого мир усопших и человеческий разделяет невидимая грань. Людям не понять привидений. Они их боятся. Но отчего, если те не несут цели навредить им?
Рефлекс, позволяющий людям спасти себя
