Вячеслав Крыжановский
Первый снег и мизогиния
Есть желание вспомнить все литературные движухи конца 80-х, начала 90-х. Дерябин расскажет о КоКоне, Корнилов о ВКПб, БИМСе, Нелюбин — о Дилетанте, ТОЛе. Все они сейчас — авторы СЛ и логично будет вспомнить все истоки. Это к тому, что если у тебя в архивах что-то есть к большой истории добавить — присылай.
— из переписки в WhatsApp
Быть знаменитым некрасиво.
Не это подымает ввысь.
Не надо заводить архива,
Над рукописями трястись.
Борис Пастернак
В архивах у (пока что не слишком знаменитого и поэтому всё ещё довольно красивого) меня о «КоКоне» — самиздатовском журнале, выходившем в начале 90-х во владивостокском ДВГУ — ничего нет. Да и в памяти сохранилось не очень много. А ведь это была (если, конечно, она вообще была) моя первая публикация, пусть и в самиздате. Или, по крайней мере, была попытка.
Конец 1992-го, начало моего второго курса в ДВГИИ. Мы с тогдашней моей возлюбленной Наташей Чуриной и её — love me, love my dog — собакой Лисиком сторожим детский сад на Второй Речке. Точнее, сторожит Наташа, она устроилась работать сторожем, а мы с Лисиком как можем помогаем ей в этом.
К нам в гости — то в этот самый садик, то в барак на Шкипера Гека — по вечерам заходит Лёша Денисов. Он приносит кофе и сливочное масло. Денисов тогда работал милиционером в рыбном порту, и продукты ему выдавали на службе. Мы варим кофе, мажем маслом бутерброды, курим и болтаем. Лисик как может помогает нам в этом. Из нас всех только он не курит и не очень любит кофе, зато бутерброды с маслом просто обожает. А болтаем мы — в числе разного прочего о литературе: о Воннегуте и о Кастанеде, о Кинге и о Желязны, о Шекли и о Брэдбери, о Кафке и о Сигизмунде Кржижановском, о Кортасаре и о Карпентьере, о Маркесе и о Борхесе, о Бродском и о Сосноре…
Однажды в придачу к маслу Лёша принёс немного, что называется, пищи духовной. Это был журнал «КоКон». С его, Лёшиным стихотворением:
Первый снег. Старушка на базаре
уступила мне за полцены
расписанье вечных опозданий —
Календарь Движения Весны.
Здесь следует, во-первых, отметить исчезающую, мерцающую рифмовку нечётных — неясно, то ли это холостые строки, так называемая «гейневская» строфа (как утверждает Ч.), то ли это всё же (как думается мне) такая приблизительная ассонансная рифма. Этот приём работы с рифмой (и с читательским ожиданием) станет впоследствии одной из отличительных черт поэтики Денисова. Ну и, во-вторых, нужно признаться, что вообще-то весь этот случай точно так же мерцает и исчезает у меня в памяти. Я очень плохо помню подробности и — главное — не уверен, был ли вообще принесён тогда журнал — брошюрка такая тоненькая А4 пополам — или Лёша рассказывал нам о нём на словах.
Лёша пояснил, что «КоКон» — означает Колониальный Концептуализм, а издаёт журнал — его приятель Андрей Дерябин. Андрей учится в ДВГУ, он восточник-китаевед. И это уже был, кажется, не первый, а — то ли второй, то ли, может быть, даже третий выпуск издания. Также, вроде бы, в нём напечатан текст Димы Рекачевского, но с Рекачевским я тогда ещё не знаком, на встречи литобъединения в Союзе писателей я начну ходить позже.
Полистав тогда этот «КоКон», (если он вообще был, хотя если его не было, то — с чего бы тогда) мы единодушно порешили, что это — разумеется, за вычетом одного прекрасного четверостишия — в общем, ну такой студенческий сборничек. И уровень большинства текстов в нём — ну такой соответствующий — эдакие хохмочки, написанные витиеватым стилем с обилием всевозможных сложных оборотов речи, они, вероятно, должны быть лучше всего понятны тем, кто имеет отношение к университету, ещё лучше — конкретно к восточному факультету.
Так или иначе, Денисов напечатан и очень этому рад. Это его первая — как снег в стихотворении — публикация. И он не собирается на этом останавливаться, а рассчитывает продолжать и впредь печатать в «КоКоне» стихи и так постепенно довести количество старушек может быть даже до рубля — символического, понятное дело, капитала. Меня же великодушно приглашает присоединиться — что называется, за компанию. Как потом за компанию зазовёт он меня и в литобъединение.
Отдавать что-либо, так сказать, серьёзное в этот, как мы его почему-то восприняли, скорее юмористический проект мне представлялось неправильным. Но быть напечатанным — это чертовски заманчиво. И я кропаю — в качестве эдакого пробного камня — какую-то несусветную дичь. Наташа с Лисиком как могут помогают мне в этом. Называлось это как-то… то ли «Куплеты женоненавистника», то ли «Опыты женоненавистничества» и представляло собою цикл элегических дистихов, весьма, как всем нам тогда казалось, остроумных и ироничных. Ну или, по меньшей мере, в достаточной степени концептуальных. Смутно помню что-то вроде такого, например:
Я согласен с поэтом, есть женщины в русских селеньях.
Вот бы в горящую избу всех их да разом собрать!
или ещё:
Из мужского ребра создал женщину Бог по преданью.
Я за возможность обратного трюка все рёбра отдам!
Опусы эти я подписал псевдонимом Ф. А. Гот (это моё дружеское прозвище в училище, так я подписываю свои письма в Красноярск Аркаше Казанцеву1). И мы с Наташей и Лисиком, вероятно, перепечатали тогда их в детском саду на машинке или, может быть, просто переписали аккуратным почерком, после чего отдали Лёше, а он передал Дерябину. А что было дальше, я не знаю. Выпуска с этими текстами мы тогда так и не увидели. Полагаю, что он попросту не вышел.
Стихотворение про первый снег и торгующую полиграфией себе в убыток старушку войдёт в первую книгу Денисова «Твёрдый знак». Оно будет открывать собой сборник, следуя сразу за словами: «посвящается моей жене». Женой Лёши к тому времени станет Наташа. Выбирая из двух поэтов, один из которых уже публикуется в журналах, у второго же с публикацией происходит непонятно что, и вдобавок к этому он ещё и сочиняет гадости про слабый пол, — можно не гадать, на чью сторону склонится женское сердце. Для книги «Твёрдый знак» Наташа нарисует очень изящную шрифтовую обложку.
В любом случае, получается, журнал «КоКон»
