Мая Яринская
Явь: Жизнь за жизнь
Пролог
Отблески лунного света ярко мерцали на волнах неспокойной реки. Небольшая волна врезалась в каменную глыбу и окропила пресной волной силуэт девушки, возвышающейся над водой. Длинный чешуйчатый хвост нетерпеливо косился из стороны в сторону, изредка приподнимаясь и покачиваясь. Небрежным движением откинув мокрые пряди волос за спину, морская дева бросила пристальный взгляд на побережья, внимательно наблюдая за любыми признаками движения. Позади раздался тихий всплеск воды, и из глубины вынырнула светловолосая русалка, по-хозяйски располагаясь на поверхности речного камня. Блестящий на лунном свету хвост довольно хлопнул по водной глади и скрылся под тихими волнами. Новоприбывшая кокетливо приблизилась к темноволосой русалке и мягко ткнула ее костяшками пальцев в плечо.
— Никак долю свою поджидаешь, сестрица? — русалка хищно улыбнулась и заинтересованно посмотрела на появившийся огонек в лесной чаще. Молчащая до этого русалка сосредоточенно нахмурила брови, тщательно высматривая направление и движение источника света. — Брось беспокоиться, у них нет выбора.
— Зря мы так, — темноволосая недовольно покачала головой и украдкой приобняла себя, осторожно сжав острыми когтями локти. — Не следовало с них плату брать.
— За все нужно платить, — русалка деловито накрутила светлый локон на палец, и увидев напряжение подруги, все же смягчилась. — Мы поступили по справедливости, не забывай. Я буду рядом, если понадобиться помощь.
Последний раз взглянув на собеседницу, русалка лениво развернулась, и нырнув в воду, исчезла. Тихий вздох морской девы унес проснувшийся ветер. Отвлекшись ненадолго, она привстала и запустила бледную руку в ручной омут. Родная стихия приятно холодила руки, и зачерпнув кромку воды, темноволосая поднесла ладонь к лицу, и уже собиралась отхлебнуть воду, как заметила собственное отражение на речных волнах. С раздражением стряхнув воду обратно, она тяжело выдохнула и обратила свой взор к берегу — огонек уже почти дошел до края зарослей, а значит, настало время действовать. Ветер завыл сильнее, подгоняя русалку, и та спешно соскользнула в радушные объятия волн.
Ночь обещала быть долгой.
Глава 1. Другие
Яркое солнце пробивалось сквозь плотные облака и изредка кидало теплые лучи на землю. На небольшой холмистой поляне, освещенной солнцем, расположились люди. Каждый из них занимался чем-то своим: коренастые мужчины таскали дрова в землянку, женщины плели корзинки из ивовых прутьев, а рядом с ними играя, шумели и резвились дети. Тут же находился хлев — крытый загон для крупного рогатого скота. Особого загона для животных рядом не находилось — жители привыкли выпускать питомцев пастись на воле на лугах и полях. Неподалеку виднелось возвышение, оно внезапно заканчивалось обрывом — там было озеро, путь к которому по извилистой дороге едва можно было назвать безопасным. На большом холме, именуемым «Маленькой горой», расположилось капище, окруженное деревянными кольями из сушняка поваленных деревьев. Внутри святилища, ближе к краю, красовался могучий дуб с мощными корнями, яро пробивающимися сквозь землю. Прямо на корнях величественного дерева сидела черноволосая девушка, благоговейно вдыхая запах весенней листвы, и придерживая руками корзинку с фруктами. Ее белое платье с длинными рукавами было обвязано крепким лиловым поясом, к которому было прикреплено несколько мешочков. Вокруг девушки выстроился полукруг из деревянных, высоких изваяний божеств, лики которых были обращены в сторону восходящего солнца. Подойдя к одному из раскрашенных природными красками идолу, девушка уважительно поклонилась, и повернувшись к алтарному камню — булыжнику с плоской поверхностью, — с любовью разложила дары и с благоговением улыбнулась.
— Чернава! — светловолосый парень, перешедший через границу капища, окликнул девушку и подошёл к ней. Голубые глаза юноши стали почти прозрачными, когда на них попали солнечные лучи. — Опять благости просишь?
— Мороз? Вспомнишь солнце — вот и лучик, — с улыбкой ответила сероглазая, и беззаботно откинула с лица прядь черных, как смоль, волос. — Я заметила за собой привычку за семью благословения просить, да ради собственного благополучия к силам обращаться. Вот как раз и подумала: почему бы у богов и для тебя напутствия не попросить?
— Ты же знаешь, — тяжело вздохнул юноша и недоверчиво провёл взглядом по деревянным статуэткам, возвышающимся над ним. — Не существуют они для меня. А если вдруг и появятся — то точно невзлюбят.
— Жизнь приобретает краски, когда есть, во что верить, — темноволосая покачала головой, и придвинувшись к юноше, зашептала. — Я крайне удивлена, как старшие до сих пор не заметили твоего истинного отношения к вере. По тебе ведь не скажешь, что ты чтец традиций.
— Не люблю притворство, но ради блага общины приходится пересиливать себя, — парень печально улыбнулся и указал рукой на детей, бегающих по поселению. — Вон, смотри какие они счастливые! Я должен стать для них подходящим примером, раз уж у нас в племени так заведено.
Чернава грустно обвела его взглядом, поднялась с земли и положила руку ему на плечо, сжав ткань белой рубахи в знак поддержки.
— Ты сам волен выбирать свой путь. Коли это искренний выбор, идущий из глубины сердца — пусть будет так.
Собеседница улыбнулась напоследок и, развернувшись, направилась к недалеко стоящей компании, состоящей из светловолосой девушки и кудрявого парня.
Мороз проводил подругу взглядом и обратил внимание на темноволосую девочку, сидящую возле землянки с пучком свежесобранных трав. Осторожно перебирая свежие цветы, она выбирала подходящие и аккуратно вплетала их в венок. Из глубины землянки послышался звонкий голос.
— Мира, жду не дождусь от тебя сон травы. Подай же, какой раз прошу!
Девочка всполошилась и, заглянув в лежащую рядом корзинку, шустро вытащила несколько стеблей нужного вида растения. Неловко встав с земли, она быстрыми движениями отряхнула белое платьишко, собрала остальную кучу цветов под мышку и скрылась в землянке.
Спустивший в дом, Мирина передала корни прямо темноволосой женщине в руки, а остальные цветы выложила и разложила на столе.
— Погоди. Сначала помоги мне, потом венки плести будешь. — женщина подвинула к девочке рабочие инструменты и подложила ярко пахнущий пучок трав. — Вон, ступу возьми, измельчи порей! Духовладу мазь заживляющую надобно, я экстрактом вербены займусь.
Девочка, закатав рукава и откинув за спину густую косу, взяла ступку и со всей силы принялась толочь траву. Хозяйка тем временем подошла к другой части стола и стала вытаскивать принесенные цветы из корзинки.
— Опять отраву принесла — женщина грустно покачала головой и легонько шлепнула девочку по руке, отчего та тихо зашипела. — Говорила же, эти травы опасные, нельзя их брать. Не дай Велес[1], ты отравишься или пострадаешь. Вот что со мной
