Дмитрий Петров
Мишкин в бетонном плену
Все имена и события вымышлены, любые совпадения случайны.
«Стемнело. Есть шанс сбежать незаметно», — прикинул Мишкин. Он глядел с высоты своего крана, как бригада закончила заливку, и все потянулись к бытовкам. Лишь две тёмные фигуры на снегу не спешили домой. Задрав головы, как голодные волки, загнавшие добычу на высокое дерево, они смотрели на кабину, в которой прятался Мишкин. Казалось, их глаза горели во тьме ярче кончиков сигарет.
— Ждут, облизываются, — подумал Мишкин.
Это были Иванов и Сидоров, которым крановщик второй месяц был должен по пять тысяч каждому. Сегодня в их нехитрый расчёт входило поймать Мишкина и пообщаться с ним со всеми вытекающими. План крановщика был куда изобретательней. Учитывался опыт прошлой недели, когда не чаявший беды Мишкин слез с крана прямо в лапы врагов, и его бока хорошо запомнили тот вечер.
— Как они двинутся к крану, я начну спускаться. Пока будут обходить насыпь, меня не будет видно. В этот раз я буду быстрей. Отыграю несколько секунд, выскочу на стилобат, там прямиком в бытовку, схвачу вещи и тикать… Придут к крану, а меня нет. Растеряются. Пойдут через весь периметр к бытовкам, а там меня и след простыл.
Тем временем хищники выплюнули окурки и поплелись к крану. План заработал. Резвее белки Мишкин выскочил на лестницу и ринулся вниз. Пять пролётов прошло как по маслу, а шестой, самый длинный, крановщик преодолел быстрее Джеки Чана. Непреднамеренно. Приземление было жёстким до потемнения в глазах. На секунду он отключился, а затем, то ли ему почудился скрип неприятельских шагов, то ли это был пульс в висках, но адреналин ударил так, что хватило бы на семерых Мишкиных. В один прыжок он заскочил на трёхметровый стилобат и затаился.
Когда кредиторы добрались до крана и в растерянности остановились, Мишкин уже был надёжно скрыт темнотой. Как пастор Шлаг он попёр по снежной целине навстречу свободе, продумывая на ходу, как быстрее утащить одежду из бытовки.
Короткий путь не всегда самый лёгкий. В темноте Мишкин вдруг на что-то наткнулся, и тут же ноги его провалились во что-то мягкое. Мишкин аж присел. Он с ужасом обнаружил, что по щиколотки влип в свежий бетон.
— Тьфу ты, чёрт! Это ж сегодняшняя заливка!
Дальше идти немыслимо, но и назад теперь попробуй, развернись. Секунда промедления, и бетон уже по колено. Мишкин ощутил под ногами дно.
— Всё. Ниже не утону, — подумал он. — Но и не выберусь.
Надо же было посреди огромного твёрдого бетонного поля размером с гектар вляпаться в единственное жидкое место. Которое сам же сегодня и заливал. Ай да Мишкин, ай да везунчик. На ночь глядя. Ни туда, и ни сюда. Ни с сапогом, ни без сапога. В небе открылась луна и осветила крановщика, как сказочного волка, примёрзшего к проруби.
Однако Мишкин не очень-то испугался.
— Сейчас те же самые Иванов с Сидоровым меня и вытащат. Я ведь нужен им живым и здоровым, не так ли?
Страшное огорчение его постигло его через мгновение. Так случается с каждым, кто весь день смотрит ТикТок. Батарея на нуле. Надеясь на чудо, Мишкин спешно набрал номер Иванова. Гудок… И телефон превратился в слепой бесполезный брусок. Чудес не бывает.
— Ссука-а-а!!! — крик крановщика облетел пустынную стройку и вернулся обратно, не найдя ни единого уха.
— Вот теперь всё, — сказал Мишкин тихо и еле удержал себя от желания плюхнуться задницей в бетон.
Прошло полчаса. Наш Робинзон сделал несколько открытий относительно своих владений. Важнейшее из них — остров оказался тёплым! Пронизанный прогревочным проводом, бетон грелся, твердел и заодно не давал замёрзнуть своему пленнику. Кроме того Мишкин дотянулся до хорошего куска полиэтилена, который постелил себе под зад и спину. Теперь можно было развалиться с комфортом, если не считать замурованных ног. Следующее открытие было акустическим. Мишкин установил, что его крики о помощи не слышит ни одно разумное существо. Что касается сторожевого пса, то его вряд ли можно было назвать разумным. Этот дурак добросовестно заливался лаем на каждое Мишкинское «Помогите!», но так и не догадался сообщить о своём ночном собеседнике глухому сторожу. Четвёртое открытие было открытием бутылки. Мишкин извлёк верную подружку из кармана и не стал себе ни в чём отказывать.
С погодой повезло. Природа словно застыла в изумлении, увидав застрявшего крановщика, и позабыла о своих планах насчёт похолодания и осадков. Прошла ночь, и наступило утро.
— Вы мне как заполнили температурный журнал? От балды?! — возмущался инженер технадзора.
— Мы ночью меряли… — мычал в ответ прораб.
— То есть ты всю ночь мерял здесь температуру и ни разу не встретил этого полудурка?! Я те больше скажу. Если он не замёрз тут за ночь на хрен, значит, вы перегрели бетон! Разбирай! Переделка будет за свой счёт. — Дальше инженер перешёл на профессиональные термины, которые могут быть понятны только узким специалистам. Этот разговор Мишкин пропустил. Добрые люди дали ему позвонить, и он оправдывался перед любимой. Любимая если и не сошла с ума за эту ночь, то однозначно немного тронулась. Сначала она обрадовалась, что Мишкин жив, но тут же пообещала собственноручно его убить. Отругала за то, что Мишкин ночевал чёрт знает где, но затем разрешила и вовсе не возвращаться домой.
Консилиум лучших умов стройки решал, как выбраться из сложившейся ситуации. Мишкину хотелось, чтоб его пожалели, но всех беспокоила только злосчастная заливка. Мужики не спешили разбирать, потому что за это копейки заплатят, и ждали, что скажет прораб. Прораб, которому светило оплатить всю переделку из своего кармана, размышлял, как бы перехитрить судьбу. Он ходил кругами, морщил лоб, говорил «так-так» и ничего не предпринимал. Казалось, он поставил себе задачу вытоптать весь снег на стилобате и твёрдыми шагами шёл к успеху. Мужики хоть и зубоскалили, но хотя бы накидывали варианты:
— Если аккуратно подцепить его петлёй за шею и потянуть кверху краном, глядишь, вытащим… — предлагал Иванов.
— Ничего не получится, — отвечал Сидоров, — крановщика-то нет. Но идея хорошая.
Мишкин нервничал оттого, что его интересами могут пренебречь в угоду заливке.
— Ну, так что, начальник? — закричал он, улучив минутку, когда прораб проходил совсем близко, и прибавил жалобным голоском: — Мне бы по нужде…
Тщетно. Глаза прораба были пусты, как у третьеклассника, которого заставили решать логарифм. Теперь к тому же он перестал подходить к крановщику ближе, чем на расстояние слышимости.
— Братцы, да выньте же
