Екатерина Звонарь-Елисеева
Дар
— Что-то ты неважно выглядишь, парень, — разочарованно протянул невысокий джентльмен с проседью в волосах цвета воронова крыла.
Он обращался к парню богатырского телосложения, по виду, напоминавшего бродягу: мятая потрепанная одежда, усталое изможденное лицо, обрамленное светлыми волосами, воспаленные глаза. Парень равнодушно пошевелил широкими плечами:
— Я смертельно устал.
— А хочешь вернуться?
На мгновение глаза бесконечного синего неба вспыхнули жизнью, но потом снова потухли.
— Ты сам хотел то, что получил.
— Я знаю, но я переоценил свои возможности, — сказал он.
— Неужели это так тяжело? — удивленно спросил мужчина.
Парень прищурил глаза и криво ухмыльнулся:
— Сам попробуй. Возможно, тебе даже понравится.
Мужчина возмущенно запыхтел.
— Так что там насчет моего возвращения? — примирительно спросил парень.
— Для тебя есть дело. Если справишься, билет домой тебе обеспечен, — добродушно улыбнулся джентльмен.
***
Ирмира не могла проснуться: сон затянул её, словно, вязкое болото. Она знала, что фигура во сне что-то говорила ей, но она упорно не желала слышать, зажимая уши ладонями. Фигура звала её, манила за собой, но что-то внутри Ирмиры отказывалось подчиняться зову. А потом ей становилось невыносимо жарко, и она вскакивала с постели, покрытая противным липким потом. Девушка сразу же врывалась в ванную и становилась под прохладный душ, желая остудить и тело и разум.
И так начиналось почти каждое её утро. Кто-то бы запричитал о том, что её мучают кошмары. Однако девушка не считала свои сны проблемой. Тем более, что она про них тут же забывала. Да и вообще всё происходящее в мире безумно забавляло её. Она вообще никогда не унывала и если где-то случались трагедии, она ехидно посмеивалась, говоря, что люди сами виноваты. Откуда у неё была такая стопроцентная уверенность в своей правоте, она не знала. Но окружающие люди часто впадали в шок от её слов, чем еще больше веселили Ирмиру.
Когда на тумбочке зажужжал сотовый, девушка уже знала, кто ей звонит.
— Алло?
— Эй, соня, я уже у твоего дома, — раздался развеселый голосок Айрис, коллеги по работе.
— И не думай, будто я не готова, потому что я — готова полностью. И уже спускаюсь, — ответила также весело Ирмира в трубку.
— Ну вот, — наигранно обиженно засопела та. — И когда мне удастся застать тебя в самом невыгодном положении, а?
— В следующей жизни, — хихикнула Ирмира и накинула пиджак.
К концу рабочего дня в городской библиотеке Айрис умирала от тоски, а Ирмира наслаждалась чувствами подруги, незаметно наблюдая за её метаниями.
— Полагаю, тебе доставляет несказанное удовольствие лицезреть мою кислую физиономию? — спросила Айрис.
— Даже не представляешь, какое, — хмыкнула та.
— Тогда я пойду домой. А ты?
Ирмира отрицательно качнула головой.
— Ах да, — Айрис хлопнула себя по лбу, — я же забыла — ты у нас книгами интересуешься больше, чем простыми обычными людьми.
— Ошибаешься. Я отношусь к книгам столь же равноценно, как и к людям, — пожала плечами она.
— Желаю удачи, — буркнула Айрис, и её каблучки зацокали по полу помещения.
Ирмира вздохнула: она снова чувствовала невыносимую скуку. Больше всего в мире она не любила скуку. И чтобы как-то развеяться, она пошла вдоль огромных книжных стеллажей. Девушка всегда читала лишь то, на что натыкался её взор. А он по какому-то странному обычаю всегда находил всё, что было связано с библейскими мифами. Её просто манили и завораживали истории об ангелах и демонах, о гневе и любви Господа к своим излюбленным детям — людям — и о ревности и ненависти Люцифера к Творцу и его творениям.
Девушка уже тащила толстый том, когда увидела у стойки высокого человека. Но его здесь не должно быть.
— Извините, сэр, но мы уже закрыты, — сказала она как можно более дружелюбно.
Но едва только он развернулся и начал говорить, как ей в нос ударил запах гари, и стало невыносимо душно.
— Так вот где ты спряталась? И как тебе удалось так долго скрываться? В такой-то дыре! — он немного брезгливо сморщил тонкий нос.
И хотя Ирмире было не по себе, она сумела отметить, что этот человек весьма привлекателен в своей дерзкой красоте: высокий, широкоплечий, с невероятно серыми глазами, казавшимися жидким серебром, но одновременно такими холодными, черноволосый и смуглый, с точеными чертами лица. «Просто дьявольски красив», — пронеслось в её мыслях. Она тряхнула головой, чтобы отогнать наваждение.
— Разве мы знакомы? — слегка охрипшим голосом спросила она.
— Неужто забыла? — его брови удивленно изогнулись.
— Как я могла забыть того, кого даже не знаю, — буркнула она.
Незнакомец улыбнулся одним уголком рта, а когда заметил, какую книгу она прижимала к себе, улыбка стала его ещё шире.
— Веришь в Бога?
— Какое ваше дело? И почему вы еще здесь?
— Нам нужна твоя помощь. Но мне больше всего.
— Кому это вам? И кто вы, наконец?
— Моё имя — Аластар.
— Аластар, — повторила она, заставляя свою память что-нибудь вспомнить. А потом кровь отхлынула от её щек. Аластар? Главный глашатай ада? — Это шутка? — сквозь зубы процедила она.
— Отчего же?
— Но если верить религиозным мифам, то вы — демон. Я не верю в демонов.
— Уверена? — нагло ухмыльнулся он.
И прежде чем она что-либо сказала, глаза его полностью окрасились кровью. Ирмира потерла глаза, проморгалась, но это не помогло. Человек по-прежнему улыбался и сверкал красными глазами.
— Это какой-то дурдом, — проворчала она.
— И не говори. Наш лучший демон — демон сомнения — отрекся от своей семьи и потерял память.
— Чертовщина какая-то! Мне нужно выпить.
— Пошли, я угощаю.
Ирмира положила книгу на стойку и, повинуясь этому странному человеку, последовала за ним. В нем она ощущала нечто до боли родное, знакомое и пугающе темное. Оно манило её, и от этого испуг её усиливался. Она не могла сказать этому человеку «нет», потому что он словно парализовал её волю. От этого становилось жутко не по себе.
Спустя пятнадцать минут они сидели за столиком в баре. Аластар отказался от виски, но вот Ирмира не спеша потягивала обжигающую жидкость. Он молчал и сверлил её внимательным взглядом глаз, вернувших свой обычный цвет.
— Так что конкретно вам от меня нужно? — спросила она.
— Помощь, как я уже и сказал ранее. Ты — наш ключик.
— В каком смысле? Чем я такая особенная?
— Ты, в самом деле, ничего не помнишь о себе? — улыбнулся он, прищурив глаза.
— А должна?
— Знаешь ли ты, кто ты такая на самом деле?
Она хотела было уже ответить, но он предвосхитил её
