Шелет
Пролог
Холодные капли падали с низкого, клубящегося серыми и мрачными тучами неба. Они стучали по каменным надгробиям, шлёпали, разбиваясь о землю между могилами, расплёскивались, попадая в лужи. Время от времени эту природную барабанную партию разбавлял раскат грома. Вспышка молнии озаряла окрестности, выхватывая картину старого, полузабытого и порядком заброшенного кладбища. Одно из покосившихся надгробий стало удобной спинкой для сидящей фигуры.
Одетый в грязный тёмный плащ со множеством прорех и заплат мужчина сидел, обхватив руками голени и склонив голову. Так обычно делают маленькие дети, когда жизнь несправедливо их обижает. Слёзы текут по щекам, даруя спустя некоторое время облегчение и возвращая прежний оптимистичный взгляд на мир.
Тот, кто в данную минуту находился на кладбище, не плакал. Не потому, что не хотел, а просто по причине неспособности, невозможности выдавить из себя хотя бы одну слезу. Поэтому капли, падающие с неба, служили ему некой заменой, пусть и не самой лучшей.
Звали сидящего Романом. Ромой, если быть точным. Нет, ему уже исполнилось от роду двадцать девять, но в силу не самого высокого социального статуса, работал он простым менеджером в одном из магазинчиков бытовой техники, и довольно мягкого характера, никто не воспринимал его всерьёз. Сам мужчина не испытывал по этому поводу больших проблем. В конце-концов, он никогда и не претендовал на какие-нибудь управленческие должности, чтобы окружающие обращались по имени-отчеству.
Рома поднял правую руку, посмотрев на перемотанные грязными бинтами ладонь и пальцы. Даже учитывая количество тряпок, выглядела кисть крайне худой.
«Ты же мечтал похудеть, помнишь? Да, бойтесь исполнения своих желаний. Кожа да кости, как сказала бы бабушка. Хотя кожи у меня тоже не осталось… Да уж, желание сбылось на все сто процентов. Сколько я сейчас вешу? Кило десять-пятнадцать или того меньше? Никакая диета такого эффекта не даст…»
Тягостные мысли прервал тонкий женский крик о помощи, прозвучавший глухо и невнятно. Роман мог бы тяжело вздохнуть, но он был лишён и этой возможности. Да и голоса у него как такового тоже не было. Нем, как рыба. Тем не менее, раздражение чувствовать он вполне был способен.
«Дура девчонка! Зачем её понесло сюда посреди ночи? Да ещё во время грозы? Неужели не знает, насколько опасны старые кладбища во время разгула дикой магии? На что она рассчитывала?»
Ответ на этот вопрос, к слову, находился всего в нескольких шагах от сидящего. Крепкий мужчина в кожаном доспехе лежал на спине, раскинув руки в стороны. Рядом с ним лежал большой тесак, почти меч. Бородатое лицо раззявилось в последнем крике, эхо которого продолжало звучать в голове Романа. Бородач явно был крепким бойцом. И не спешил он на помощь своей подопечной из-за глубокой раны на животе, из которой виднелись внутренности и вытекала кажущаяся чёрной в сумерках кровь. Он был мёртв, полностью и бесповоротно. Тот, кто убил его, сидел над телом своей жертвы на корточках и пожирал остывающую плоть. Вурдалак спешил, чавкая и давясь, словно кто-то мог отобрать у него законную добычу.
Подобная торопливость была излишней. Возможный конкурент в данную минуту ломился в закрытый склеп, за прогнившей дверью которого и находилась та самая девица, что вопила не так давно.
Роман не знал ни девчонки, ни бородатого мужика с тесаком. Он просто пытался найти укрытие, укрыться от любопытных глаз обывателей. Кто же мог знать, что некоторые люди столь глупы? Теперь же перед ним была дилемма. Помогать девице, рискуя своим существованием, без всякой надежды на благодарность и награду? Или же просто остаться на месте и дождаться, пока вурдалак успокоит её?
На самом деле Роман склонялся ко второму варианту. За время пребывания в этом мире он убедился, что местные живые в большинстве своём испытывают к таким как он только ненависть и злобу. В лучшем случае, равнодушие. Так что помогать девице особого смысла не было.
Новый крик разнёсся над кладбищем. На этот раз он прозвучал явно громче и звонче. Судя по всему, тот хруст недавно Роману не почудился. Вурдалак всё же проломил дверь и вот-вот доберётся до желанной плоти.
«И почему она не может сдохнуть молча? Зачем нужно так противно орать?»
Снова крик. На этот раз раздражение оказалось сильнее нежелания вмешиваться. Роман поднялся на ноги, понимая, что вмешаться всё же придётся. Он не мог уйти, не мог остаться в стороне. Нечто внутри него протестовало против этого.
«Хреновая идея, ой, хреновая…»
Особого страха не было. Не потому, что Рома был таким уж смелым и отважным. Просто в его нынешнем положении эти нечестивые порождения не представляли серьёзной угрозы. Признаться, за последнее время ему приходилось сталкиваться и с более серьёзными врагами. Однако, в любой ситуации оставался негативный вариант развития событий. В конечном итоге именно благодаря одному из таких «форс-мажоров» он и обрёл свободу.
Вурдалак выглядел жутковатой пародией на человека со своей серо-зелёной кожей, длинными и худыми руками и ногами. А уж длинные, раза в два больше, чем у людей, пальцы с острыми когтями и вовсе представляли собой отличную замену любому холодному оружию.
Конечно, зубастая пасть, которой позавидовала бы и акула, тоже имелась в наличии, но сейчас, подходя со спины, Рома не видел лица твари, наблюдая только его голый, увенчанный лишь несколькими редкими бледными волосками череп. Тело вурдалака покрывала корка грязи, кое-где уже смытая дождевыми струями. Это говорило о том, что монстр лишь недавно выбрался из могилы, а посему остаётся быстрым и, следовательно, опасным.
Насколько помнил Рома, вурдалаки, гуляя по поверхности, постепенно слабеют. Именно поэтому они стремились как можно скорее набить желудок и забраться обратно в сырую землю, до очередного пробуждения.
Чавканье прекратилось. Рома немедленно замер, стараясь сохранять неподвижность. Монстр вряд ли нападёт на него, но всё же рисковать и провоцировать лишний раз не стоит. Особенно в случае, когда особой нужды в этом нет. Девчонка всё ещё орёт, значит, жива. Спешить не стоит.
«Спешка нужна только при ловле блох, как говорила бабушка. А этот вурдалак побольше блохи будет…»
Монстр вернулся к трапезе. Оно и понятно, время идёт, того и поди солнышко выглянет, совсем нехорошо станет. Нельзя обед-ужин откладывать. Роман, выждав для приличия пару секунд, продолжил осторожное подкрадывание.
Конечно, полностью бесшумно передвигаться он не умел. Однако,
