Евгений Дергунов
Рога
Гера нервно пожёвывала сигарету. Два года не курила, держала пачку в сумочке на всякий случай. Этот самый случай произошёл. Рядом тёрся мужичок в шапке. Косился, всё порывался подойти. Гера делала вид, что не замечает. Наконец-то решился. Подошёл, спросил, чего стряслось, не нужна ли помощь.
— Иди на хер! — рявкнула она, и мужичок пошатнулся, будто её голос обернулся яростным цунами, способным сбить с ног. Он посмотрел на помятые и покрытые кровью костяшки пальцев хрупкой девицы и молча ушёл прочь.
Уже была почти полночь, и осенний холодок нахально скользил под пальто. Гера стучала зубами, даже когда выпускала из сухих бледно-розовых губ клубы горячего дыма. Но холода не ощущала. И не хотела возвращаться домой. Могла на целую вечность приморозить пятки к сырой земле у ларька.
— Да что ж теперь делать? — Гера никогда не разговаривала с собой. А тут вдруг вырвалось. — Сука.
Маленькие глазки любопытной пухлой продавщицы в окошке ларька сверкали и жгли Гере затылок. Укрытие было здесь так себе, следовало прогуляться. Или наконец-то вернуться домой. Всё-таки челюсть могла вот-вот отвалиться. Гера нахмурилась и обхватила фильтр большим и указательным пальцами, оттопырив все остальные. Сжала сигаретку, бросила её под ноги и направилась к дому, оставив за спиной тлеющий огонёк.
Оказавшись напротив подъезда, Гера потянулась к новой сигаретке, но тут же отдёрнула руку, вспомнив, что запаска была одна-единственная. Нахмурилась, опустила глаза и нехотя вошла внутрь. Поднялась по лестнице в направлении лифта и заметила у верхней ступеньки приоткрытую дверь — обычная дверь от квартиры с покосившимся и посеревшим от пыли номером девятнадцать.
Никогда не замечала эту дверь, подумала Гера и продолжила путь к лифту. Однако хриплый мужской стон заставил её остановиться. Он лился из этой самой двери и как бы взывал о помощи. Гера поддалась зову, лишь бы не возвращаться домой.
Чёрная металлическая дверь с жалобным скрипом открылась. Под ней вниз, к длинному тёмному коридору вела лестница. У подножия лежал паренёк в майке и трусах, он держался за нижнюю ступеньку.
— Какого… — Гера начала спускаться по необъяснимо длинной лестнице, вглядываясь в, казалось, бездонную яму. Слишком глубокую яму для подвала обычного многоквартирного дома. — Откуда это всё?
Синие пальцы незнакомца стучали по ступеньке, и он всё продолжал стонать. Гера ускорила шаг, но бежать не могла — сама мысль о столь долгом погружении цеплялась за ноги.
Наконец, Гера добралась до незнакомца. Его волосы торчали ёжиком от засохшей крови или грязи. На зеленовато-бледном лице блестели свежие порезы. А разорванные губы распухли и покрылись багряной коркой.
— Господи, что с тобой, парень? — Гера взяла незнакомца за его костлявые ручки и принялась поднимать. Он не отвечал, а только лишь мычал от боли. — Сейчас-сейчас, всё будет хорошо!
Гера поставила на ноги полудохлого паренька. Обнаружила, что его грязная, некогда белая майка испещрена порезами. По рваным краям ткани сочилась кровь. Гера было собралась подняться по лестнице, но незнакомец нашёл откуда-то сил оттолкнуться от нижней ступеньки.
— Не туда… — запищал он, — там… Закрыто.
— Чего? Пойдём скорее…
И тут Геру как ведром ледяной воды окатило. Лестница стала в разы короче, а вела она теперь к заколоченной досками двери. Гера подорвалась бежать наверх, но незнакомец жалобно захрипел под ухом и тем самым оборвал её порыв.
— Да только что же… Ладно, — Гера с бледно-зелёным мальцом под мышкой медленно пошла дальше по коридору, — будем искать другой выход.
Откуда-то послышались тяжёлые шаги, они приближались. Незнакомец под мышкой что есть мочи оттолкнул от себя Геру и указал ей дрожащим пальцем на с трудом различимые очертания серой двери.
— Он идёт. Прячься.
— Что? — Гера растерянно осмотрелась по сторонам. — Так давай тогда вместе?
— Нет, — слабый голосок затухал как свечка в потоках холодного ветра, — на этот раз он просто так мимо не пройдёт.
Незнакомец толкнул Геру острым плечом, и она послушно спряталась в кладовке. Прикрыла дверь, оставив крохотную щель.
— Хоть кто-то спасётся, — прошептал он.
Грозный звук шагов настиг паренька. Вскоре его тело охватила могучая необъятная тень, которая тут же сменилась чудовищных габаритов тушей. Складки жирдяя стягивал обляпанный кровью фартук, а по оголённой груди с редкими кустиками шерсти струились реки пота. Лицо скрывала белая маска с маленькими дырочками для глаз. К маске проволокой примотаны блестящие бычьи рога с окровавленными острыми кончиками.
Громила обхватил щуплого полудохлика за плечи, повалил на пол, сел сверху и одной рукой широко раскрыл ему рот. Затем он пальцами ловко вытащил наружу язык. Не обращая никакого внимания на истошные вопли, гигант выудил из кармана фартука плоскогубцы и молниеносно вцепился ими в язык. Потянул красного червяка на себя и под оркестр из свинячьего визга и скрежета пяток о половицу вырвал орган. Кровь полилась из глотки, а гигант с невероятной для его габаритов лёгкостью подскочил, схватил паренька за волосы и потащил бьющееся в конвульсиях тело туда, откуда пришёл.
Гера боялась двинуться с места и даже просто моргнуть. От увиденного тело охватил леденящий ужас, который не давал и помыслить о том, чтобы покинуть кладовку. Однако инстинкт самосохранения вынудил высунуть голову из убежища сразу, как только тяжёлые шаги затихли.
Гера вылезла из кладовки и осторожно двинулась дальше по тёмному коридору. Увидела в дальнем конце приоткрытую дверь, но спешить к ней не стала. Гера услышала, как за дверью в двух шагах от выхода вновь кто-то застонал, на этот раз девушка. Она нерешительно шагнула в сторону выхода, мысленно несколько раз повторяя одно и то же слово: «Прости». А как только Гера прикоснулась к спасительной двери, стоны усилились.
— Чёрт, — прошипела Гера и оттолкнулась от двери, — заткнись, заткнись!
Мгновение спустя Гера ворвалась в комнату, откуда доносился стон. Это было стерильно белое помещение, по центру которого стояли потёртое кресло и заставленный кассетами ламповый телевизор с видиком. На экране сверкали чёрно-белые помехи, сопровождаемые неприятным жужжанием. Из стен торчали полочки, уставленные банками с болотного цвета жидкостью. В них плавали части человеческих тел. Две головы — мужская и женская, кисти рук, глазное яблоко, женская грудь, мужские гениталии, ухо.
К горлу Геры подступала желчь, которая вот-вот могла вырваться, если бы ум не отрезвил женский стон. К кушетке за телевизором была привязана ремнями обнажённая незнакомка. Худая настолько, что ремни можно разрезать торчащими рёбрами.
— Помоги.
— Ох, да, конечно, конечно!
Гера подбежала к кушетке, и её внимание привлёк металлический столик, который находился
