Глава 1: Нас в бой послал отец Суворов
в которой Савелий показывает силу спецназа
1500 метров, километр, 500 метров - пора!
- Охотники, цельсь, по готовности огонь!
В то же мгновение из окопа высунулись дула и тотчас захрустели выстрелы. Новые пули-турбинки с ужасающим воем, от которого в жилах французов стыла кровь, устремились в поисках добычи.
Барабан замолк на полустуке. Знамя покачнулось, но начало было выправляться, подхваченное солдатом рядом, однако вновь, на сей раз резко завалилось. Офицер выронил вскинутую над головой в призыве к атаке шпагу, ухватился обеими руками за горло, начал оседать. Его подхватили под руки ближайшие солдаты, споро поволокли назад. А в колоне то тут то там всё падали и падали люди.
Но вот секундное замешательство рассеялось: всё-таки эти солдаты Наполеона прошли не один бой - и остатки колоны Даву, совершавшие манёвр обхода во фланг и тыл русских войск, пальнули залпом поневидимому противнику верно ориентируясь на фонтанчики снежной пыли над дорогой. А затем на ходу смыкая ряды с ревом кинулись в штыки.
Александр I, с тревогой наблюдавший за побоищем с холма близ деревни Кляйн-Заусгартен, высоты у которой мы только что внезапным штурмом отбили, застав противника врасплох, оторвался от кулибинского призматического бинокля обернулся ко мне: - Честное слово, граф, не ожидал такого эффекта! - глаза его блестели.
Удивляться ему приходилось не зря. Окопы в эпоху наполеоновских войн никто не рыл. А стрельбу производили залпом, "на авось", поскольку из-за длительного дульного перезаряжания и плохой меткости круглых пуль исход столкновения решался рукопашной. Суворовское "Пуля дура, штык молодец" отражало тактику боя. А Наполеон внёс "свои 5 копеек": "Победа за большими батальонами!". Так что кто пригнал больше народа и лучше обучил владеть штыками, тот и выигрывал. До сего времени.
Я любовно поглаживал переломный пистолет, изготовленный по образцу сигнального моего времени, показавший себя прекрасным оружием в скоротечной схватке. Даже патроны, сделанные пока ещё вручную, "на коленке", с бумажными, покрытыми лаком от намокания, пистонами вместо полноценных медных капсюлей дали лишь единственную осечку на двадцать девять выстрелов! Да и то со второго удара курка жахнуло. Я с удовольствием вспомнил недоуменное лицо вражеского артиллерийского офицера, который после моего выстрела выскочил из-за пушки с занесенной саблей - он-то прекрасно знал, сколько времени уходит на перезаряжание, а тут две секунды и его встретила новая пуля в правое плечо. Ух, какое обиженное выражение состроил, будто его жестоко обманули!
Однако пришла пора рассказать, что же здесь происходит. Но, прежде чем приступить к повествованию, небольшое предуведомление.
Пролог
1806 год, март месяц, самый разгар эпохи Наполеоновских войн. Но это в Европе.
А на другом конце света, на восточной окраине Российской Империи, директор русско-американской компании камергер Резанов Николай Петрович - да, да, тот самый, герой рок-оперы "Юнона и Авось", как раз в этот момент прибыл в Калифорнию, за провиантом для голодающих промышленников Мехов на Ситке, На Алеутских островах новой Русской америки. И он уже обручился с красавицей Кончитой, дочкой коменданта крепости Сан-Франциско, заготовил провиант. Но в этот момент из далёкого 2006 года ставший инвалидом на службе офицер внешней разведки, как они сами себя называют "сварщик", Савинов Сергей Юрьевич, позывной "Савелий", слепой, также находящийся в Калифорнии, На марафоне, во время грозы прячется под дубом, из-за удара молнии проваливается во времени и попадает в тело Резанова.
Ему, "кровь из носу", нужно спасти Резанова от неминуемой преждевременной гибели через полгода. Резанову нужно получить разрешение Императора России на венчание с католичкой - Император в то время Глава Русской Православной Церкви. И Савелий, как русский офицер, не может бросить совладельца тело в беде.
Ему удаётся добраться до Императора, завоевать Доверие, расположить к себе, мало того - царь становится радиолюбителям. Однако на носу тяжелые для России времена, Савелий решает помочь самодержцу в битве с Наполеоном. Да и задумки о промышленном скачке России через внедрение его Послезнания натыкаются на противодействие бюрократов, чиновников, но самое главное - на Крепостное население. Читайте об этом в 1 книге трилогии "Сварщик с Юноны".
Но "мы не привыкли отступать!" и Савелий вычисляет в этом айсберге точки сопряжения, которые помогут разбить глыбу на мелкие, вполне посильные задачи.
В первую очередь убедил царя переодеть солдат в защитного цвета гимнастерки, галифе и пилотки, как во время Савелия. К зиме добавили шинели, шапки-ушанки и рукавицы, а для скрытности белые маскхалаты. И бойцы перестали представлять лакомую мишень.
Увы, хотя в казнозарядные переделали достаточно имевшихся на вооружении ружей, обучить владеть ими оказалось делом длительным, бывалые вояки путались и терялись. Пришлось на скорую руку только заменить прицельные приспособления, пулю и дымный порох бездымным.
Затем Савелий среди солдат вызвал метких охотников. И придал каждому двоих, которые только заряжали оружие бездымным порохом и передавали первому номеру. А уж тот на свое усмотрение выбивал у противника застрельщиков: барабанщиков и трубачей, знаменосцев и командиров, связных и гонцов и т.п. Задача - сбить атакующий пыл, а то и посеять панику, обратить в бегство.
А если противник, как сейчас, всёже не дрогнет и ринется вперед, то его ждал сюрприз.
Во-первых, заряжающие застрельщиков подхватили собственные ружья, подпустили врагов и жахнули в упор уже дымным порохом. Сто пуль поразили каждая не менее двух противников, а дым застлал место боя, сбивая прыть нападающих.
Во-вторых, в окопе, которых французы в глаза не видели, длинным ружьем со штыком не очень-то развернёшься. А русские орудовали короткими малыми пехотными лопатками с жутким умением и рубили не хуже чем плотники топорами. К тому же в тесном пространстве численное превосходство теряло всякий смысл.
Самодержец как раз наблюдал, приникнув к окулярам как виртуозно вращая своим смертоносным оружием незавидный солдат прорубал среди французов брешь с неумолимостью горячего ножа в сливочном масле.
Русские орудовали с привычной крестьянской сноровкой. Но неприятеля слишком много. Слишком. Наверное по двадцать на одного. А кое-где и до тридцати доходило. И, надо отдать должное боевому ли опыту, или солдатской смекалке, а только принялись французы колоть сверху пользуясь длиной оружия, рискуя задеть своих. Туго пришлось бы нашим.
Бывалые, прошедшие не одну компанию солдаты Наполеона сориентировались быстро, приноровились. Они уже не подходили
