Жан-Клод Дюньяк
Драконье питание
* * *
Драконье питание
Та авария в кузнице №3 выпала на мое дежурство, так что мне и пришлось все разгребать. Без особого, как вы догадываетесь, воодушевления. Я-то давно знаю, как рождаются те эпопеи, которыми нам все уши прожужжали на совещаниях: какой-нибудь бедолага во время дежурства увязает в проблеме и не находит никого старшего по команде, чтобы перевалить закавыку на него. Возьмем, к примеру, то дело с живыми самоцветами, выломанными из Храма Туманной Смерти. За дело тогда взялся мой кузен, весьма основательный тролль; так он по сей день заполняет бумаги, чтобы возместить расходы на командировку.
Так вот, я сидел у себя кабинете и плющил брикеты угля, добывая алмазы — вкуснейшая штука эти алмазы, если у вас зубы подходящие, — когда в дверь вломился Бором, бригадир гномов. Видно было, что он не в духе. Он размахивал топором, а борода у него вся встопорщилась. Он с отвращением глянул на голубоватый двадцатикаратовик, который я ему протянул. Гномы скорее любители арахиса, но я хоть попытался изобразить приветливость.
— Толстый С’этль совсем не тянет, — сходу насел на меня Бором. — Мы уже третий раз разжигаем его чистым керосином. Следующий раз он точно нам в пальцы фукнет, и вот тогда-то будет шуму!
— С’этль — это который? — Я, конечно, хорошо знал и сам, но не хотел создавать впечатления, что знаком накоротке со всеми драконами, если вы понимаете, о чем я.
— Старый бронзовый, у него сверху чешуя отваливается. Третья кузница.
— Ты принес его штрих-код?
— Его вытатуировали слишком близко к заднице, чтобы я смог его рассмотреть, — взорвался Бором. — Давай без бумажной волокиты, а то у меня в мастерской полно рабочих, которые через десять минут останутся без работы! Лично я поболтать не прочь, но не знаю, как отреагирует масса.
— Понятно...
Проблема с гномами в том, что они обожают работать. Эта команда крошечных бородачей типа Борома представляет себе забастовку так: копать в три раза быстрее, чем запланировано, — чтобы сорвать месячный график. Или наковать больше мечей, чем у нас имеется стеллажей для их хранения, загромоздив проходы кучей острых, быстро ржавеющих штуковин. У меня вся глотка пересохла, пока я им объяснял, что такое логистика складских запасов и политика работы «с колес». С тем же успехом я мог бы музицировать, дуя в еловый ствол.
— Кто-нибудь вызвал службу технической поддержки?
— Техник этим занят уже десять минут. — Он улыбнулся особенно кривой улыбочкой, что означало: «тебе это не понравится». — Он говорит насчет больничного.
Я отгрыз краешек от пятисоткаратового куска, который оставлял себе на перерыв, и принялся ломать голову в поисках решения. Гном уставился на меня так, словно я должен был тут же вытащить из подмышки запасного дракона.
— Давай-ка решать по одной проблеме за раз, — сказал я, роясь в своей расщелине, где хранил заготовки идей на крайний случай. — Работенку на ближайшие несколько дней я тебе подыщу: что-нибудь нехитрое, из того, что я планировал не трогать до зимы. Помнишь ствол 49-й шахты, где мы нашли все эти карбункулы?
— Жила выработана, — пробурчал он.
— Вот именно! Вы возвращаетесь назад, расширяете жилу, роете мне пять стандартных каверн-хранилищ, которые укрепляете столбами из кварца. Можете даже украсить их платиной, если охота развлечься. Это вам позволит держаться подальше от моего кабинета добрых пару недель.
— Не так шустро, — говорит он. — Мои парни — в основном металлурги, а ты предлагаешь им сменить категорию работ без пересмотра тарифной сетки; они дико разорутся!
— Это твои проблемы, малыш. — Я могу так называть любого гнома, потому что по сравнению со мной даже великаны — мелкота. — С другой стороны, если ты выкопаешь мне несколько новых складов, я смогу увеличить квоты на производство, пока они не заполнятся. Спорим, это немного успокоит твою команду?
— А что насчет дракона? — кивает он. — Будем вокруг него хороводы водить, чтобы у него пламя появилось?
— Я гляну на него и потребую замены, если он действительно выдохся. Но предупреждаю: если я узнаю, что это ты все запорол, тайком увеличив темпы, я тебя в отпуск на неделю отправлю!
Презрительно фыркнув, Бором удалился через приоткрытую дверь, а я потащился к офисному грузовому лифту. Не то чтобы я был толстый — вообще говоря, взрослый тролль похож на горный обвал, не больше и не меньше, — но таки увесистый.
В кузнице №3 царила необычайная суматоха. Гномы возились вокруг последних углей или со зловещим видом затачивали инструменты. Дракон лежал на боку, свернув свой длинный хвост крендельком. Маг в асбестовом комбинезоне осматривал заднюю стенку его горла, с неудовольствием качая головой. Ослаб даже привычный запах расплавленного металла и паленой серы.
— Какое будет заключение? — спросил я.
Маг протер очки бородой и поднял голову, чтобы взглянуть на меня. Брови у него были подпалены — как свидетельство того, что дракон не полностью вышел из строя, — но это меня успокоило лишь отчасти.
— Переутомление, — объявил он. — Придется расковать его и дать немного поохотиться, пока он снова не выздоровеет.
Я мрачно кивнул. Дикие драконы, приписанные к кузницам, скованы магическими узами, которые не позволяют им взбунтоваться. Это, в частности, сильно осложняет дело с перерывами на пипи, но другой системы мы пока не нашли. Что же касается драконов, которых мы разводим сами, то они дают красивенькое разноцветное пламя, но в отношении жара — ноль. Мы держим их для фейерверка в конце года.
Вокруг нас начали собираться гномы. Есть у них манера от скуки размахивать топорами, отчего все нервничают. Самое мне время козырнуть немного своей авторитетностью, иначе все дело выйдет из-под контроля.
— Этого зверя проверяли меньше двух веков назад, — громыхнул я. — В моем присутствии. Я хочу, чтобы его на основании стандартной гарантии мне заменили.
Маг поднял голову. Его остроконечный колпак, украшенный серебряными звездами, сбился на сторону, зато в лице читалась та самая несомненная авторитетность. Он окинул меня взглядом, способным обратить любого в камень, — от которого мне не стало ни жарко ни холодно. Я ведь и так по большей части сделан из чистого гранита, с несколькими прожилками пирита для пущей красоты.
— И речи не может быть, — бросил
