Максим Лукьянов
Сказания
Сапожник и гоблин
Как начиналось это в сказках…
Жил да был в избе сапожник.
Не видел смысла жизни в картах,
К тому был мастером работник.
Показывал товар своим лицом,
Он по себе всегда и на виду хорош.
Шил сапоги, неся всю прибыль в дом,
Опровержением служила только ложь.
Бродя средь лавок по базару,
Сапожника товар увидел Гоблин.
Такому он дивился дару,
«Хорош товар.… К обновке годен!
Какая лучшая из этих пар?
Ответишь честно, так и быть — возьму!
Носить, чтоб в холод, можно было в жар,
В цене тебе не откажу…»
«Такая обувь необычайна и редка,
И покупатели мои довольны, рады.
Не ошибёшься даже и слегка,
Возьмёшь ты если обе пары…»
Затылок почесал зелёный Гоблин,
Примерив, взял товар, не скупясь.
Покупкой был весьма доволен,
В одну шёл пару он обуясь.
С порога встретила жена,
Набросилась на Гоблина, браня:
«На что тебе вторая пара?
Он дураком лишь выставил тебя…»
К сапожнику вернулся вскоре Гоблин.
«Что не хватило сапога?»
«Да, нет. Я был наверно просто болен,
Что взял вторую пару для себя…»
Смекнул сапожник, в чём тут дело:
«Наверняка и в доме есть супруга.
Так подари, чего ждала и что хотела,
Страшна, не будет вам обоим стужа…»
«А верно ведь! И как-то сразу не дошло…»
Насвистывал мотив весёлый Гоблин.
Пришлись жене сапожки впору хорошо,
И меч раздора оказался сломлен.
–
Бывает мало нам: «Давай побольше!»
Не каждый сразу схватит суть.
И радость наша длиться дольше,
Когда глядишь на это вглубь.
Казнь
Собрался подданный народ,
Толкание, речь и суета.
Закончен чей-то славный срок,
И чью-то шею ждёт петля.
Но смолкли разговоры, тишина,
Вот глашатай доносит вести.
О королеве (что сидит одна),
О казни нашей прелести.
Я взглядом обвожу придворных лиц,
Им жаль виновника затеи.
Но пред королевой пали в ниц,
Кто не хотел — тому велели…
Желание казнимого — закон!
Доел икру, хлебнул вина.
Держался парень молодцом,
Молилась за него толпа.
Но властный жест королевы,
Вернул основу бытия.
Слова пронзают словно стрелы,
Рука дрожит у палача.
На помост становлюсь я,
Последний вдох глотнул больной.
За что казнила ты меня?
За ночь лишь проведённую с тобой…
Картина
Держа в руках свободу красок,
И кисточки на холст кладущей тень.
Пытался рисовать я без помарок,
Художника искусство стоит цен.
Не приходилось мне быть таковым,
Талант не скрыл заложенный в себе.
Но вот однажды днём простым,
Остался с ним наедине.
Представил мысленно я взор,
Набрасывала штрих картины кисть.
Вода мечты стекала с гор,
О, как прекрасна эта жизнь!
Перекрестились две дороги, два пути,
Не открывал глаза, пытаясь уловить.
Где были линии любви и красоты,
Тянул к себе одну из этих нить.
Покончив с творчеством за несколько часов,
С волнением, присущим в первый раз.
Я к сердцу отодвинул своему засов,
От взгляда мне знакомых глаз.
Мне невдомёк понять, как рисовал картину,
Художество, бывает, удивляет нас.
В котором видел я богиню,
И смотрит на меня она сейчас…
Мой гость
Найдя прекрасным отражение,
Собой не мог налюбоваться.
Таким я не был от рождения,
Как быстро можем мы меняться.
Случилось что-нибудь со мной?
Да, нет. Пожалуй, всё в порядке.
Иль может, стал на голову больной?
Нет, не нашёл же я её на грядке.
Так, что же, наконец, произошло?
Ответ известен только мне.
Довольно мало времени прошло,
Но что? Когда? И где?
Открою тайну, так и быть — скажу,
Чуть, чуть попозже, а пока…
С зеркалья глаз не отвожу,
Пристально кто-то смотрит.…Ба!
Граф-Дракула своей персоной,
Решил визитом навестить меня.
«Какого чёрта? И какой дорогой?»
Сжимает кисть его рука.
«Мне что, нельзя зайти уж в гости?
Да…Неважный замок у тебя…»
Забыв про вежливость приличия,
От удивления отойти помог.
За стол мой сел его величие,
Открыв для разговора рот.
«Ну, что стоишь? Присаживайся.
Ведь я же у тебя в гостях.
Зачем позвал? Ну, признавайся…
Поговорим с тобою о делах…»
Сказать наверно слишком мало,
Что мизансценой сбился с толку.
Садиться в лужу было рано,
Не перегрызёт же мне он глотку.
«Вообще-то…Кхм.…Это.…Как его…»
Придумывал причину на ходу.
«Наверно это будет нелегко,
Я девушку одну люблю…»
«Каков болван! Делов — копейка!»
Он в гневе казался мне смешней.
«Ты лучше выпить принеси.… Налей-ка!
Теперь дела пойдут заметно веселей.
Так, так…» — поморщил лоб.
Его мешать я размышлениям не хотел.
Глаза зажмурил словно кот,
Сам бог помочь с небес велел.
«Вот что, паренёк.…Живи и помни!
Придёт момент…. Налей ещё…
Не вздумай пропустить намёк мой тонкий,
Добавлю ко всему словцо…»
Пригнувшись, фразу обронил,
Могли услышать вряд ли стены.
Но Графа-Дракулы уж след простыл,
И вот погоды дожидаюсь смены.
–
Сидя на месте гостя за столом,
Нахлынул смысл фразы той догадка.
Коснулась рта улыбка уголком,
Но вслух лишь обронил: «Однако!»
Без ферзя
Я иллюстрировал свой тезис,
Играя в шахматы с собой.
За чёрными скрывалась нечисть,
Из белых состоял друзей конвой.
На скуку был объявлен мораторий,
Как только сделал первый ход.
Вошла игра в число моих историй,
Цена успеха — мышления залог!
Отчаянно мы за победу бились,
Ворвавшись в лагерь вражеских фигур.
Они такому натиску дивились,
Стоял сраженья страшный гул.
Сходили воины с доски,
Развязка близилась к концу.
Отрезаны, назад нам не было пути,
На поле битвы неживом стою.
Четырнадцать друзей, все как один сражались,
Победа казалась, нам близка.
Я был король, и нас боялись,
Но сдали бой мы без ферзя.
Недоразумение
Как часто любим, получать мы письма,
В особенности, от тех — кого мы ждём.
От тех, кто по ночам нам снится,
И с нетерпением мы конверты рвём.
–
Не получал наш парень письмеца,
В недоумении: «От кого?»
Сиянием радостным черты его лица,
Наполнили то сердце и всего
Спустя лишь несколько минут,
Счастливей стал он всех на свете.
И мысли лихорадочно бегут,
Он там, где двое, где лишний — третий.
Захватывало дух, читая строки,
Не верилось, чудилось, будто спал.
Но видно благосклонны к нему боги,
Уж больно долго парень ждал.
Достаточно мы проливаем в мире слёз,
Когда внутри
