Дом Натали Монне. 11 октября. 1816 год.
Натали взволнованно держала запечатанный пакет, читая имя отправителя. Ей становилось не по себе от удивления. Руки тряслись, сердце начало биться чаще. Закрыв дверь за почтальоном, она направилась к окну, поближе к свету. На улице Лондона была ясная погода, лучи солнца пробивались в окно, освещая комнату. Сжимая крепко в руках посылку, она смотрела на неё, ни разу не моргнув с того момента, как взяла в руки. Натали села в кресло, собравшись духом и распечатав пакет, достала из него толстую книгу которая была обернута в бумагу. Она раскрыла её на первой странице. В центре листа была надпись: «Дневник Мэтта Монне». Положив ладонь на надпись, она закрыла глаза, будто пыталась впитать в себя всё то, что мог чувствовать тот, кто это писал. Приготовившись к худшему, она перелистнула страницу и погрузилась в чтение.
Дневник Мэтта Монне. 16 апреля. 1817 год.
Дорогая Натали, любимая, родная. Ты знаешь, что просто так я не сел бы писать тебе это всё. Я так устал и так потерян. Для меня это единственная надежда на связь с тобою. Надежда на то, что ты получишь письмо поймёшь, что я не оставил тебя одну с нашим малышом. Я бы не поступил так никогда. Поверь мне, любимая, вы для меня всё!
Писать о том, что со мною происходит, труднее, нежели чем думать об этом. Но, наверно, это так и есть. Надеюсь, что смогу передать хоть немного из того, что я пережил.
Натали, дорогая, скорее всего, если этот дневник дошел до тебя, и ты читаешь эти строки, меня уже нет в живых.
Дом Натали Монне. 11 октября. 1816 год.
Натали закрыла книгу и, широко раскрыв глаза, уставилась вперёд, не понимая, что за игру ведёт с ней супруг. Пролистав, она увидела, что каждая строчка написана его рукой и по дням расставлены даты. Остановившись на последней дате — 22 мая 1817 год — она вновь закрыла книгу. Положив её на стол, Натали подошла к окну и стала смотреть вдаль на трубы завода, выпускающие дым. Она прислушалась к шорохам в доме и убедилась, что всё тихо. Пытавшись прийти в себя она вновь села за чтение.
Дневник Мэтта Монне. 16 апреля. 1817 год.
Продолжение.
Я чувствую, что мне осталось не долго. Извини меня, но я уже сам не могу терпеть происходящее. Прости меня за всё! Да, я должен просить у тебя прощения за всё, что сделал тебе плохого, если такое было, за слова и за то, что я вселял в тебя надежду на светлое будущее своей болтовней. Прости меня, любимая! Прости, что оставил вас с сыном одних.
Поверив своим снам, я покинул вас, за что и поплатился. Почему же ты не остановила меня? Нет, я не смею винить тебя в этом! Если бы ты хоть раз сказала, что ты против этой поездки, я бы наверняка остался. Но ты всегда относилась ко всему с пониманием, хотела, чтобы у нас всегда было всё хорошо. Мои нервные срывы и бессонница, конечно же, мешали нашим отношениям. Пониманая всё это, ты отпустила меня.
Помнишь мой первый сон? Он был самым ярким и добрым. Мама стояла на лужайке у дома и звала меня к себе. Меня не было рядом, когда она умерла. Как же было тяжело осознавать, что я не смог попрощаться с тем, кто был так дорог, хотя я и держал на неё обиды в то время. Но сейчас понимаю, насколько это было глупо! Конечно же, ты помнишь как сильно я себя винил в этом, как я не мог решиться посетить её могилу и побывать в доме моего детства. Я не смог приехать даже на её похороны. Какой же я сын после этого! И совсем не странно, что она звала меня во снах, странно было то, что продолжалось это полгода. Каждую ночь, напоминая о себе.
Эти сны пропитали меня всего, каждую клетку моего тела, поглотили разум. Я запутался, где сон, а где реальность. Перестал обращать внимание на всё. Грубил и орал на тебя. О боже, прости меня!
Она умерла пять лет назад. Я не навещал её, когда она была жива, не слушал тебя, когда ты убеждала, что она там одна, и ей хочется видеть нас. Я боялся её, я не знал, о чём мне с ней говорить. Долгое время придумывал диалоги, которые мы с ней могли бы вести вечерами, но они заканчивались очень быстро. Не знаю, что меня с ней связывало, какие силы, и отчего я не находил для неё слов. Ведь она всегда была для меня самым светлым человеком, не считая вас с сыном. Вероятно, я и поплатился за это, за то, что слишком мало уделял ей времени.
Как же я рад, что теперь могу хотя бы писать. Скитания по дому угнетали меня. В доме тяжело спать, еда каждый день одна и та же. Теперь хоть это станет моим занятием, смогу рассказать тебе в подробностях обо всём, если успею. Надеюсь, моих сил мне хватит до конца.
Сегодня в доме светло, а бывают дни, когда тьма поглощает всё вокруг, и я не могу зажечь ни одной свечи. В такие дни я не могу писать, а они бывают часто. По моим подсчетам они бывают каждые десять, пятнадцать дней. Но пока у меня есть время, и я могу писать. Сейчас, конечно же, тебе ничего не понятно, но прошу тебя: читай, не останавливайся, я всё расскажу тебе. Всё, что видел и вижу. Всё, что слышу и ощущаю. Будь готова ужаснуться и поверить. Всё, что я напишу здесь, чистая правда! Тебе придётся поверить в это! Надеюсь, я успею рассказать обо всём.
Начну с того, как я приехал сюда туманным вечером 9 октября. Добирался до места, как и предполагалось, ровно три дня. В дороге всё было хорошо, никаких происшествий, лошади были резвые, и мы ехали довольно быстро. Со мной была молодая семейная пара, они выглядели очень счастливыми и всю дорогу рассказывали мне о себе. А я им рассказывал о тебе и нашем сыне. Хвастался, какие чудесные ты готовишь штрудели.
Боже! На этом я сегодня закончу, но надеюсь, что скоро сяду писать.
Дневник Мэтта Монне. 20 апреля. 1817 год.
Не мог писать эти дни. Дом поглотила тьма.
