***
В твоём подъезде
вечно выбиты лампы.
Видимо, так кто-то
прячет вывернутое
нараспашку нутро.
Хотя, это глупо.
Это старого века
штампы:
просто, на самом деле,
на небе всё видно и
слишком светло.
А люди внизу,
под землёй,
играют в прятки -
в стерильном,
помытом от бед,
вагоне метро.
Маски молчат
и плотно
сжимают в зубах
перчатки.
Ты водишь,
тебе тяжело
найти свои
недостатки,
когда общение
поражено.
***
На часах -
без четверти три,
мне исполнилось
без пяти минут
вечность.
Я увидел, как в танце
пламя свечи
отражает в
твоих глазах
бесконечность.
Бесконечность
иллюзий,
красивых узоров
из лишних
и путаных слов:
неподъёмного
для меня груза.
Я закрыл оба сердца
на крепкий засов
под мотив
чёрного блюза.
***
Остановите такси.
Я выйду.
Или пошире
откройте окно.
Куда вы
меня везёте?
Меня час назад
куда надо
уже развезло
вино.
***
Мы все похожи
на музеи страхов,
продолжаем судить
по цвету кожи,
делаем мину святоши,
и в то же время
закрываемся на
перерыв,
когда видим
просьбу в глазах
случайных прохожих.
Мы режем воздух
и нервы перетираем
в жжёный сахар,
на закрытых показах
доводим до экстаза
свои стремления
стать лучше,
но после мира
грёз и бурных
оваций,
скатываемся в
объятия
прокрастинаций.
Мы все похожи
на музеи страхов,
только вместо
старых экспонатов -
вырезанные по живому
фигурки из
личных крахов,
барахло
из старых тем,
что распотрошено
не полностью.
Дай им волю,
и они накормят
с лихвой
советами от
старой,
поседевшей
совести.
***
Я читаю
в подвалах Версаля
старым крысам
стихи на французском.
Светло-серая,
бледная стая
щурит глаз,
пьёт вино
и лениво кромсает
мясо чуть пожелтевших
моллюсков.
Старым крысам -
стихи на закуску,
остальное им просто
неважно.
Подковёрные лорды
хвостами дрожа
бьют бокалы
под рифму
вальяжно.
***
И теперь со мной осталась музыка
с чёрными ветвящимися нотами,
выбита под кожей разрывными тактами,
беспощадно отбиваемыми вражьими налётами.
Между ними затаились паузы,
падающие с неба ранеными звёздами,
режущими реальность волнами-бойкотами,
разрывали уши мне молчанием эхолота.
И теперь во мне отбиты лёгкие,
проткнуты два сердца выжженными стрелами:
обещала рассказать между налётами,
как заря сгорит во мне намерено.
И ушла в ночи, преклонив голову,
верная своим принципам ангельским.
И теперь во мне пылает музыка
яркими аккордами предательски.
***
В холодильнике идёт дождь.
По квартире повсюду разбросаны лужи.
Я решил, ты меня среди них не найдёшь
И завис над водой, ожидая,
как дождь сменит стужа.
В холодильнике лупит град.
А я думал, что будет оттепель.
Я не то, чтобы очень рад,
но, признаться, доволен,
что лужи закованы льдом
и стали похожи на противень.
В холодильнике — странно тихо.
Я поймал себя на мысли,
что апрель пролетел слишком лихо,
за ним туда же стремится и май.
Конечно, всё это не очень похоже на рай,
но я верил, что солнце подарит тепло,
И я из холодной и мокрой от скуки квартиры
сбегу со всех ног туда, где уже рассвело.
***
Меня научили
картины Ван Гога,
что Бог -
это Природа.
То ли изобилия рога,
то ли пуля
молодого и злого
урода,
но я запомню,
что в сене стога
больше жизни
и солнца
лучей,
чем в веренице
дней
бьюти верблюдиц,
меняющих трафик
из сторис на шёпот
рублей.
***
Пожалуйста,
не спрашивай меня,
откуда я достал эти ноты.
Бах живет не в них,
а внутри тебя,
заполняя одиночества
пустоты.
***
Ты вчера перестал
Есть на завтрак
Хорошие мысли
Ты остался один
На один в этом
Вирусе слов.
Твои сны
Чёрной тучей
Под люстрой
повисли
за собой
Привели лёгкий
Бред и озноб.
Ты стоял одиноко,
как брошенный флот,
Нервы — словно
Сгоревшие мачты.
И сметая границы
ливень рвался
В твой рот,
Где душа
под цементом
Лежала в темнице.
Ты кричал
Твои звуки рвались
Из груди и бежали
По стенам подбитые
Хорды
У тебя было всё
Как у всех впереди,
Но кому-то
Пришлись по душе
Твоей жизни аккорды.
***
Качались плавно
небоскрёбы,
Понуро устремившись
Ввысь.
Под ними хмурились
Соборы.
Был в городе январь.
Пустынно.
Выл ветер в голове,
И люди кутались
Картинно
В свои дела.
В витрине пламенем
Горел янтарь
И раздавал тепло,
Чтобы опять
В который раз
в ночи отчаянно
сгореть дотла.
А дождь мешал
всем карты и
Размывал границы:
Хоть был январь,
Но в парке
пели птицы!
И в тёмном
Переулке Риги
Подснежники
Цветами белыми
Стелили новые
интриги
О скором
Новом времени.
***
С наивной лёгкостью бытия,
переворачивая страницы,
не замечаешь иногда
и малой толики, крупицы:
того, что жизнь красивую прожить,
кататься в заграницах,
сегодня радости делить
и видеть счастье в новых лицах
доступно нам, благодаря
всем тем, узревшим, что есть
страшная и лютая война.
***
Та осень день за днём
деревья осыпала
лестью.
И листья красила огнём
с налётом благородной
мести.
И посылала по утрам
простой сигнал,
что будет бал
последних тёплых дней…
А где-то в бесконечной дали
клин уходил за перевал,
протяжно журавли кричали,
что осени девятый вал
сметёт в глазах твоих
оттенки грусти и печали.
Но разведёт мосты.
покуда у зимы
свои на это
планы.
***
Во тьме, что ни разу не видела утра
Мне чёрного солнца лучи
Напомнили блеск, перелив перламутра,
А после застыли в мерцании ночи.
Опасно раскинув клубочки абсурда
