Глава 1
Новая командировка
30 ноября 1912 года 5-й Сибирский стрелковый полк, квартировавший в городе Никольск-Уссурийский Приморской области, объявил торги. Ему требовалось закупить для продовольствования нижних чинов 14 000 пудов мяса и 1000 пудов кашного сала. Согласно книге XVIII Свода военных постановлений, соискатели должны были сдать свои кондиции[1] в канцелярию полка в запечатанном виде. И приложить к ним залог — пять процентов от всей стоимости поставки. Если брать среднюю цену мяса пять рублей за пуд, а сала — семь с полтиной, набегало прилично: 3875 рублей. Для серьезных деловиков, а именно такие занимаются казенными поставками, это сущие копейки, и в торгах приняли участие пять предпринимателей. Итого в денежном ящике полкового казначея скопилось более 19 000 рублей. Да еще лежал неизрасходованный остаток полковых сумм за второе полугодие, около 10 000. Начальство берегло экономию для выдачи наградных к Рождеству и скупо тратило наличность. Но тут случилась беда.
Ночью неизвестные проникли на территорию полка, зарезали часового и вынесли за пределы части кассу вместе со всем содержимым. Видать, крепкие были ребята: касса весила десять пудов, но грабители каким-то образом перебросили ее через высокие лиственничные пали. Вскрытый шкап нашли потом в лесу за железнодорожной станцией. Разумеется, он был пуст. Рядом лежал труп рядового 5-го полка Трофима Оселедченко. Полиция догадалась, что он служил наводчиком, провел бандитов в полк, отвлек часового и помог вынести кассу, рассчитывая получить долю. Но громилы сочли, что лучше избавиться от соучастника, чем делиться с ним.
И Оселедченко, и часового убили особо жестоким способом. Разрез на груди обоих был таким глубоким, что наружу вывалилось правое легкое…
Происшествие неприятно поразило военное начальство, но оказалось, что это были цветочки. За десять дней по такой же схеме бандиты совершили еще два ограбления. Во Владивостоке обчистили казначейство 3-го Сибирского горного артиллерийского парка. Там тоже собрали кондиции на закупку мяса и рыбы и сберегли крупную сумму к праздникам. Негодяи зарезали часового и плюсом младшего унтер-офицера, явного пособника. Забрали 22 000 рублей. Тело предателя обнаружили в Гнилом углу, за бараками крепостного временного госпиталя № 1. Поблизости нашли вскрытую кассу. Обеих жертв убили уже знакомым сыщикам страшным ударом ножа в правую сторону груди, дополненным ножевыми ранениями в живот. Врач, осматривавший тела, сказал, что легкое у них не само так вывалилось наружу. Его поддели ножом и вытащили из плоти. Еще у живых…
Затем три трупа и пустой ящик обнаружили на Седанке, в пятнадцати верстах от Владивостока. На этот раз пострадала 9-я Сибирская стрелковая артиллерийская бригада. Негодяи опять завербовали продувного ефрейтора, но, кроме него и часового, прикончили еще и писаря, не вовремя засидевшегося в комнате казначея. Смерть всех троих была так же ужасна, как и в предыдущих случаях.
Седанка — дачный пригород столицы Приморской области. Труп ефрейтора валялся под забором резиденции епископа Владивостокского и Камчатского Евсевия. Все вместе это привело к тому, что дело о грабежах в дальневосточных полках легло на стол военному министру. Сухомлинов в тот же день обратился к министру внутренних дел Макарову и попросил подсобить местной полиции пресечь бандитов. Тот телеграфировал генерал-губернатору Приамурского края Гондатти: почему его сыщики не справляются? какая нужна помощь? Шталмейстер ничтоже сумняшеся ответил: прошу командировать статского советника Лыкова, он разберется.
Гондатти помнил Лыкова еще по делу об очистке от разбойников Амурской железной дороги. Тогда на стройку съехались сотни негодяев и сделали жизнь населения невыносимой. Генерал-губернатор пожаловался Столыпину, и тот прислал Лыкова с Азвестопуло. Которые в три недели вывели всю нечисть… И вот теперь грозный волкодав опять понадобился.
Макаров, мелкая душа, был только рад. И приказал немедля отправить статского советника в Приморье. Директор Департамента полиции Белецкий напомнил министру, что сыщик едва оправился после тяжелого ранения, но тот слушать не стал. Исполнять, и все! А через день вылетел в отставку.
Заступивший на его должность Маклаков не решился отменять приказ своего предшественника. Тут еще Гондатти отстучал новую депешу: во Владивостоке неизвестная банда режет китайцев, трупы валяются прямо на улицах, шлите подмогу — Лыкова!
Директор вызвал Алексея Николаевича, показал ему телеграмму генерал-губернатора с визой нового министра: «Немедля помочь». И сказал со вздохом:
— Я пытался тебя отстоять — не вышло…
— Раз надо, я поеду.
— А как со здоровьем?
Лыков подмигнул Белецкому:
— Пятак согнуть?
Действительный статский советник спросил шепотом:
— Опять портишь казенную монету? Вернулась силенка?
— Вроде да.
— Как у тебя с текущими делами? Как с «иван иванычем»[2]? Сумеешь отлучиться надолго?
— С ним сейчас пауза, как раз могу.
— Езжай! — решительно приказал директор. — Грека с собой возьми, он у тебя любит прогонные.
— Еще как.
Алексей Николаевич помолчал, ожидая, что шеф пройдется насчет возросших затрат Азвестопуло на агентуру. Но Белецкий опять вздохнул:
— Приедешь — меня тут уже, наверное, не будет. Говорят, Маклаков взъелся, хочет своего посадить.
— Твоя должность важнейшая в государстве, — напомнил статский советник. — Любой новый министр захочет иметь директором департамента своего человека.
— Да понимаю я, а все-таки тошно, — скривился Степан Петрович и раздраженно махнул рукой: — Все, иди. Аккуратнее там!
Лыков пришел к себе в кабинет и отвесил щелбана помощнику:
— Ну, дождался!
— Ай! — вскрикнул тот испуганно. — Чего я дождался? Нас увольняют?
— Нет, ссылают на Дальний Восток.
Сергей сообразил сразу:
— Это по просьбе Гондатти? Маклаков подтвердил приказ Макарова?
Алексей Николаевич пояснил:
— Никто не станет волынить, когда есть обращение военного министра плюс генерал-губернатора. Надо ехать. Ты готов?
— А сколько верст до Владивостока? — сразу взял быка за рога помощник.
— Смотря как добираться, — ответил статский советник со знанием дела. — Можно через Москву, выйдет восемь тысяч семьсот сорок три версты, дорога первым классом встанет в триста двадцать шесть рублей…
