Шиноби
Глава 1
Многое ли можно рассказать о своей жизни, если внезапно попросят выделить основное? Совсем нет, если так подумать. Вот и я…
Всё у меня было как у всех: школа с хорошими оценками, друзья, отличный институт с поступлением на бюджет. А потом безобразная пьянка в честь сдачи экзаменов второго курса, гортанная речь, разбитая об чужую голову бутылка шампанского. Розочка в руках, и липкая кровь смешалась с игристым вином.
Семь лет строгого режима, непонимание, что делать по освобождении. Впрочем, повезло: старые товарищи позвали в ремонт кондиционеров. И как-то наладилось потихоньку. Работал, встретил девушку из хорошей семьи, женился. Родился первенец, через несколько лет дочка. Покрутился, сделал сайт, потратился на рекламу, пошло больше заказов, пришлось нанять и обучить пару человек.
Родился второй сын, немного расширил бизнес. Старший поступил в институт, а за ним и дочь. Со вторым сыном повезло – пацан с детства любил возиться с железками, проводя все вечера в мастерской. Так что в тот момент, когда меня увозили на скорой помощи, я с усмешкой прошептал: «Новый шеф подрос вместо меня, вытянет бизнес. Присмотрите за ним».
Боль в груди. Темнота.
Не знаю, как так получилось: не привиделось никакого света в конце туннеля, ничего. Просто открыл глаза уже в теле четырёхлетнего пацана. Причём мальчик довольно долго болел, и, судя по куцей памяти, что от него досталась, нездоровилось ему всегда… Благо, как только я себя осознал, организм пошёл на поправку, радуя мать.
Да, мама… Удивительно молодая девчонка, красящая волосы в тёмно-красный цвет. Речь я понимал не очень хорошо, но её радость было видно и так. Особенно когда стал вставать с кровати и сам себя обслуживать, давая ей возможность уделять внимание второму ребёнку – девочке младше меня на год-полтора.
Жили мы откровенно небогато: маленькая пристройка на одну комнату к большому кирпичному зданию, с задней стороны. Одинокая мерцающая лампочка на потолке, удобства на улице, одна большая кровать, покосившийся шкаф, одну ножку которому заменял кирпич, электрическая же плита, на которой мать грела воду и готовила еду. Стол возле плиты, шкаф для посуды над ним, моя кровать, представлявшая собой сундук, накрытый тонким матрасом. С едой тоже печально: серый мелкий рис с рыбой или папоротником, вода или зелёный чай без всего.
На третий день, довольная тем, что я иду на поправку, женщина принесла нам две печенюшки в форме рыбки с чем-то сладким внутри.
Волосы матери, кстати, оказались натурального красного цвета. Почти такого же, как и у сестры, но немного потемнее. Тогда я быстро нашёл кусок зеркала, чтобы себя разглядеть: тёмно-тёмно бордовые, ближе к чёрному, неровно обстриженные патлы.
А спустя неделю случилось событие, которое перевернуло моё представление о мире вокруг. Я как раз выполз наружу посидеть на крыльце, наслаждаясь ярким солнцем, когда из-за угла вышла процессия. Хмурый мужик лет тридцати в коричнево-сером кимоно и с повязкой на лбу, за которым следовало двое мужчин в малопонятном рванье, несущих на носилках третьего.
– Юмико! Есть работа!
На моих глазах женщина выскочила из дома и бросилась к ним, протягивая правую руку. Раненного привели в сознание, и он тут же, не размышляя, укусил женщину за запястье. У меня дыбом встали волосы на затылке, когда я увидел, как, с почти незаметным свечением, больной зашевелился бодрее, а мать, наоборот, покачнулась.
Мужчина в кимоно резко приказал:
– Довольно! Если будут ещё, она не сможет их обработать.
Резким взмахом руки он велел унести выздоравливающего, а после, коротко кивнув матери, покинул нас и сам. Юмико с трудом дойдя до крыльца, села рядом со мной и обняла.
– С мамочкой всё будет хорошо, не переживай…
Я же сидел и обтекал.
Это что было? Зачем? Такое исцеление? А почему в таком случае болел свой ребёнок? Куча вопросов толкались в голове, но в тот момент говорить нормально ещё не получалось. Вместо этого я покрепче обнял молодую девчонку, чуть старше моей дочери, желая поддержать.
Следующие несколько дней «клиенты» не приходили. Зато потом пришло сразу трое, после которых мать сутки лежала пластом, не способная встать. Я как мог покормил сестру остатками риса, дал в руки куклу из ткани и соломы, а сам сел на свой сундук, уперев взгляд в побеленную стену.
Жопа. Кто может поручиться, что в другой раз раненых не будет больше? Очнётся ли тогда Юмико? До хруста сжав кулаки, с ненавистью посмотрел на стены вокруг. Выдохнул. Посмотрел на маленькую сестру, на себя, мелкого пацана, до сих пор ходящего с трудом. Бежать не вариант. Без денег одинокой женщине с двумя детьми… Побег лишь способ сменить опасную для жизни работу в лучшем случае на бордель. А с учётом талантов матери может выйти ещё хуже. Надо терпеть, скорее выздоравливать, учить язык, читать, узнать, где мы находимся и куда реально уйти. Ну и понять, такое нормально, что здесь раны укусами лечат? Где я вообще?!
В таком вот состоянии офигевания прошло четыре дня, за которые мать полностью поправилась. А ещё произошло событие, немного примирившее с депрессивным окружением. Я как раз выходил из кабинки во дворе, когда через забор в два метра перепрыгнул какой-то молодой парень. Мазнув по мне настороженным взглядом, он подошёл к открытой двери в нашу обитель и постучал об косяк.
Когда вышла удивлённая Юмико, парень с поклоном протянул ей стопку помятых купюр, тихо прошептав:
– Спасибо за друзей.
И, быстро развернувшись, легко перемахнул обратно, скрывшись с глаз, оставив Юмико стоять, сжимая деньги в побелевшем кулаке.
Я недоверчиво посмотрел на высокий забор. Посетитель перепрыгнул его с места, без разбега и с очень приличным запасом, как будто небольшую оградку. Люди так не могут.
Подпрыгнув на месте, удостоверился, что действительно не воспарил над землёй. И, ткнув пальцем в забор, выразительно буркнул:
– Что?
– Шиноби, – улыбнулась мама.
Что? Какие, нахрен, шиноби?
Отвечать на мой, так и оставшийся невысказанным вопрос, никто не стал. Мама, с трудом дождавшись, пока я вернусь в дом, заперла нас и сорвалась в поход по магазинам. А вечером устроила пир.
Жареная курица, какие-то шарики из клейкого теста, что-то из солёностей. Но главное – она купила много риса, новое платье сестре и игрушки. Красивую куклу и фигурку рыцаря в японских доспехах мне. Себе не приобрела ничего.
Сжав зубы, я сделал
