Евгений Кириллов
Ивашка Царевич
В старо — давне времена, так велась тогда молва!
Где то меж лесов дремучих, меж степей, лугов пахучих,
В деревеньке, аль в селе, жил старик, был сам себе.
Прожил он годков не мало, повидал всего навалом,
На войне бывал и так, для него одно пустяк.
Беден был старик, не знатен, сам себе был не понятен,
Роскошь с детства не любил, да и водку он не пил.
Год за годом, всё он в поле, сеет, полит, косит, возит,
Сам перину потрошит, сам на ярмарку спешит.
Так живёт старик не тужит, не хулит, со всеми дружит,
Если надо пособит, да и сам он без обид.
Время жмёт к земле старца, тяжело уж без юнца,
Не дал бог ему детей, был всегда он без затей.
Если сердцем не кривить и по правде говорить,
То у старца жил Ивашка, только с ним уж было тяжко,
Не дал бог ему ума и валял тот дурака.
Не любил Иван работать, жил он в сласть и без заботы,
Всё валялся на печи, уплетая калачи.
Ростом мал, на вид невзрачен и характером утрачен,
Нет надёжи на него, не возьмёшь с него не что.
Только вот пора настала, испытаний для Ивана,
Дед с кровати не встаёт, в поле больше не идёт.
На дворе уж осень кружит, а зимою что-б покушать,
Нужно хлебушек убрать, да потом его пожнать.
Но Иван душой к работе, прямо скажем не в охоте,
С серпом в поле, как к ко дну, на охоту я пойду.
— Что ты Ваня!? дед с кровати, приберись ка лучше в хате,
Где тебе с копьём ходить и медведя тормошить.
Но Иван уже в заботе, испытать себя в охоте,
Коль ему там повезёт, значит встретим Новый год.
Дед конечно осерчал, что он дурню волю дал,
Да уж поздно сетовать, с дурака не дать не взять.
— Что-ж! ступай Иван ты с Богом, пропадёшь коль ненароком,
Значит то твоя судьба, для такого дурака.
На коленях у иконы, постоял Иван не много,
Взял копьё, что дед берёг и отправился в поход.
Через поле Ваня в миг, к лесу вышел напрямик,
Что там в дебрях ждёт Ивана? воротиться может надо?
Что бы попусту коль струшу, не отдать бы богу душу,
Только что там дома ждёт? если дедушка помрёт.
И Иван пере крестя ся, в лес шагнул на восвояси,
Что мне будет суждено, всё приму я за одно.
День клонил уже к закату, где найти Ивану хату?
На ночлег пора, в постой, сник Ивашка головой.
Померещилось Ивану, будто он увидел хату,
В гуще леса, как намёк, он увидел огонёк.
Пробирался Ваня долго, сквозь он ели, сосны, ёлки,
Всё старался не шуметь, что-б внимания не привлечь.
Ваня вышел на поляну и увидел там он хату,
Только страх пробрал Ивана, кто живёт среди бурьяна?
Лучше я всё разузнаю и в окошко поглядаю,
И на цыпочках как кошка, подошёл Иван к окошку.
У Ивана замер дух, от увиденного вдруг,
За лучиной круг стола, что то делала Яга.
На печи сидела кошка, словно сажа, глаз как брошка,
Вот Иванушка попал, ночевать идти в бурьян.
Только больно страшно очень, ночью филин так гогочет,
Да и сыро по утру, от росы я пропаду.
— Что-ж сказал Иван себе, видно нужно так судьбе,
И Иван пойдя легонько, постучался в дверь тихонько.
Отворилась дверь сама, показалось вдруг Яга.
— Кто посмел меня тревожить!? в час ночной, ему не го же,
Коль с добром, так заходи, а со злом так уходи.
Потерял Иван дар речи, он от страха не далече,
Захотел сказать Иван, я Яга не хулиган!
— Что-ж! — ему Яга сказала, проходи Иван в избу,
Если хочешь накормлю и похлёбкой угощу.
Налила Яга Ивану, суп харчо из тараканов,
Мухоморов и ужей, кушай Ваня поскорей.
За едой Яга Ивана, потихоньку распрошала,
Где живёт и кто отец, кушай Ваня холодец.
Ваня словно год не ел, суп Яги кастрюлю съел,
А Яга всё про Ивана, от Ивана узнавала.
Жаль Яге Ивана стало, да помочь то как Ивану?
Ведь Иван и впрямь дурак, да и духом он слабак.
Поживи Иван пока, ты недельку у меня,
Я тебе Иван устрою, баньку, с силой и настоем,
Хворь ядрёною твою, я Иван с тебя сниму.
День за днём, Яга хлопочет, как гусыня всё гогочет,
Заклинания свои, жутко Вани хоть умри.
Только Ваня замечает, что он в весе прибавляет,
Ростом вырос, стал он статен, жаль конечно что не знатен,
Всем Иванушка хорош, только нет в кармане грош.
Тут Яга вернулась к ночи и Ивану смотрит в очи,
— Что-ж Иван, настал твой час, расскажу тебе сейчас.
Сел Иван за стол дубовый, а Яга прищурив глаз,
Так с легка и осторожно, начала ему свой сказ.
За лесами, за морями, на верху, вершины гор,
Стоит замок, — замок чудный, только нету в нём окон.
Этот замок не увидишь, коль не знаешь, всё за зря,
Скрытый он за облаками, это знаю только я.
Там в причудливых палатах, много разного добра,
Коль увидишь, не забудешь, только взять его нельзя.
Сторожит добро коварный, змей Горыныч, только он,
Служит он Кощею верно, не выходит из хором.
Биться с ним всё бесполезно, очень сильно, он силён,
В нём огонь неукротимый, заживо сжигает он.
Сколько там погибло люду, я не знаю, врать не буду,
Знаю только лишь одно, кто ходил туда давно,
Нету их на белом свете, змей за них давно в ответе,
Только вот богатыря, не сыскать на свете зря.
Но тебе Иван открою, тайну я одну такую,
Не кому я не с сужу, лишь тебе я расскажу.
Змей Горыныч без огня, в во общем слабая змея,
Даже трёхголовый он, будет в схватке побеждён.
Хитрость есть одна такая, свой огонь он добывает,
В поле чистом есть трава, называется она,
Красной огненной травою — раз в году, Кащей готовит,
Для Горыныча отвар, охраняет сей товар,
Леший злой — но мне он служит, службу нам с тобой сослужит,
Знаю я чем взять его, любит он меня давно.
На Ивана на купала, в ночь, когда все бесы срама,
Собираются в шабаш, зацветает в поле Баш.
Так траву ту величают, за неё все отвечают,
