Федор Лопатин
Лекция
Аудитория кафедры первобытной истории располагалась на втором этаже. Сегодня редко кто до неё доходил: уже неделю стояла страшная жара и об учебе совсем не думалось. На археологию, как и ожидалось, студентов пришло меньше положенного. Доцент Воронин незаметно вздохнул, обводя скучным взглядом такую же скучную десятку полусонных студентов, и сказал:
— Ну-с, начнем, пожалуй. В прошлый раз я обещал вам показать находку, обнаруженную в Волгоградской области.
С этими словами он потянулся к пухлому портфелю и достал оттуда светло-коричневый сосуд с причудливым орнаментом на шершавой стенке, похожим на огромную печать, поставленную в незапамятные времена.
— Вот, мне товарищ из Камышинского краеведческого привез на один день, — с этими словами доцент поставил горшок на соседний столик. — Прошу вас любоваться сей посудиной и задавать вопросы, если уже возникли.
Вопросов, однако, никаких не последовало. Зато присутствовало полнейшее равнодушие как к этой посудине, так и ко всей археологии в целом. Глядя в пустые глаза студентов, Воронин, тем не менее, продолжал:
— Этот экземпляр относится к катакомбной культуре, названной так по типу захоронений умерших, которых помещали в ниши могильных стенок — катакомбы. Возникла она четыре тысячи лет назад. Культура эта представлена многочисленными находками, разбросанными от Дона до Средней Волги. В могилах того периода, кроме таких вот сосудов, находят листовидные бронзовые ножи, топоры с проушинами, шилья, украшения. Интересен орнамент на представленном вам сосуде: это оттиск крученной конопляной веревки, сделанный на сырой глине. Такой способ дал название еще одной культуре, и называем мы ее шнуровая.
Воронин взял горшок в руки и пронес по рядам, показывая рисунок студентам. Многие безразлично взирали на результат фантазии древнего гончара, и только в одной-двух головах могла шевельнуться догадка, что на горшке изображено солнце, или, в худшем случае, плетеный коврик перед входом в первобытную землянку.
Воронин, невольно подстраиваясь под вялое настроение студентов, говорил таким же убитым голосом:
— …и что характерно: многие мотивы орнамента представляют собой круги и спирали, вероятнее всего, отражающие представления древних земледельцев о солнечном божестве, которое дает жизнь через зерна, превращающихся в стебли, а те, в свою очередь, рождают множество таких же зерен.
Он вернулся к своему столу и еще раз посмотрел на горшок, близко поднеся его к толстым стеклам очков. Потер пальцем то место на круглом узоре, где, как ему показалось, была небольшая проплешина, и резко отдернул руку, будто дотронулся до раскаленного утюга.
— Черт возьми, — выругался он, — наверное, слюда застряла. — Воронин взял со стола лупу и посмотрел на узор.
— Нет, всё в порядке.
Он поставил горшок на место и повернулся к студентам.
— Итак, как я уже говорил, катакомбная культура изобилует массой находок. Кроме предметов из бронзы, мы также находим костяные, кремневые и деревянные изделия. Можно, в данной связи, упомянуть гребни, серпы, кинжалы, жернова от ручной вращающейся мельницы…
Тут он горько улыбнулся и, сняв очки, посмотрел в окно:
— Кстати, когда в молодости мы с моей покойной женой ездили на раскопки в Грецию, то нашли там огромные мельничные жернова. Как ни странно, они находились в рабочем состоянии. Мы даже кофе на них намололи — получилось лучше, чем в электрической кофемолке.
Кто-то из студентов недовольно хмыкнул. Воронин не успел надеть очки, но ему показалось, что это был Золотарев — разгильдяй и любимец женщин своего курса.
— Ну да, — подал голос Золотарев, — тогда и рыбы было больше, и воздух чище, и бабы слаще.
Воронин достал носовой платок, и, промокнув им глаза, шутя, погрозил пальцем:
— Но, но, я бы попросил — тут все-таки дамы сидят.
Кто-то на задней парте хихикнул тоненьким голоском. С парты скатился цветной карандаш и звонко стукнулся о сухой деревянный пол. Тут же к нему, опережая руку, метнулась голова с длинными черными волосами и, виновато глянув на Воронина красивыми карими глазами, нарушительница тишины едва заметно прошептала свое ненужное «извините». Доцент улыбнулся и сказал:
— Кстати, о них, — он ткнул пальцем в сторону девушки. — Вы в курсе, что в то время, как и сейчас, была мода на иностранные «браки»? По имеющимся находкам, сделанным на юге Германии, оказалось, что в третьем тысячелетии до нашей эры половина древнего кладбища была заполнена выходцами с Русской равнины. Что интересно, это были, в основном, особи женского пола, употреблявшие в пищу то, что он ели на родине, то есть продукты растительного и молочного происхождения, что видно по зубам, не имевших следов кариеса…
Мало того, что лекция и так шла вяло, так еще Воронина что-то вдруг отвлекло. Он нервно тряхнул головой и резко сказал:
— Так, товарищи, я понимаю, что перерыва для вас было мало, но, тем не менее, попрошу вас не курить в аудитории.
Студенты удивленно на него посмотрели.
— Никто и не курит, — ответил за всех Золотарев.
Воронин, не взглянув на него, набрал в грудь воздуха, и тут его взгляд упал на сосуд, спокойно стоявший на столике. Из широкого горла тонкой струйкой вился белый дымок. Теперь все в аудитории почувствовали запах горелого табака, к которому примешивались еще какие-то травы. На первых партах кашлянули одновременно три человека. Семенов, ближе всех сидевший к окну, полез на подоконник, чтобы открыть высоченную фрамугу.
Воронин смотрел на студентов, как на провинившихся школьников.
— Надеюсь, у вас хватило ума не бросать туда горящую спичку?
Ему никто не ответил.
— Ну да, — извиняющимся тоном продолжил доцент, — где вы и где стол.
В этот момент девушка на задней парте спросила:
— Может быть, мы домой пойдем?
Воронин не удивился этому предложению: он и сам был бы рад сбежать сейчас куда-нибудь подальше от этой духоты, пропитанной дымом из горшка. Но всё же обреченно сказал:
— Нет, рано пока: нам еще надо прояснить кое-какие детали.
Неугомонная девушка вновь подала голос:
— Скажите, а если мы дома все прочтем, тогда, может быть, отпустите?
Воронин коротко на нее глянул.
— Семеро по лавкам, да? Хорошая погода и пляжи открыты?
— А вы откуда знаете? — подал голос Золотарев.
— Знаю, — ответил Воронин. — Итак, вернемся к нашей теме. Жившие в упомянутую пору люди, имели зачатки религиозных верований. Примитивные знания, которые смело можно назвать обычными догадками, о молнии, ветре и дожде, давали им основание полагать, что на небе живет некая могущественная сила, способная…
В ту же секунду горшок слегка покачнулся и грохнул своим широким дном о столик. Древняя глина оказалась, на удивление, прочной — горшок остался цел.
Все
