Сцена представляет довольно богато обставленную гостиную, на стенах портреты императора Наполеона и его сына. Из гостиной — дверь на веранду с полотняным навесом. Справа от зрителей дверь в комнаты Полины; слева дверь в комнаты генерала и его жены. Около двери, выходящей на веранду, слева стоит стол, справа — шкафчик в стиле Буль. Возле двери в комнаты Полины, перед большим зеркалом, жардиньерка с цветами; по другую сторону — камин с дорогим прибором. На переднем плане, справа и слева, диваны.
Гертруда входит с букетом только что собранных ею цветов и ставит его в жардиньерку.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Гертруда и генерал; потом Феликс.
Гертруда. Уверяю тебя, друг мой, что крайне неосмотрительно дольше медлить с замужеством твоей дочери; ей двадцать два года. Полина слишком разборчива; в таких случаях за детей приходится действовать родителям... Впрочем, тут и я лично заинтересована.
Генерал. Каким образом?
Гертруда. Положение мачехи всегда двусмысленно. С некоторых пор весь город говорит о том, будто я с умыслом препятствую замужеству Полины.
Генерал. Уж эти провинциальные сплетницы! Я охотно подрезал бы этим дурам языки! Клеветать на тебя! Да ведь ты вот уже двенадцать лет заменяешь Полине родную мать... ты так хорошо воспитала ее.
Гертруда. Таков уж свет! Нам не прощают того, что, живя поблизости от города, мы не бываем там. Общество наказывает нас за то, что мы прекрасно обходимся без него. Неужели ты думаешь, что нашему счастью не завидуют? Вот, например, наш доктор...
Генерал. Вернон?
Гертруда. Да, Вернон завидует тебе, ему досадно, что он не сумел внушить ни одной женщине такой любви, какую я питаю к тебе. Потому он и считает, что я притворяюсь. Притворяться целых двенадцать лет! Как это правдоподобно!
Генерал. Не может женщина в течение двенадцати лет кривить душой. Не слепые же вокруг нее. Какая глупость! Значит, и Вернон!
Гертруда. Ну он-то шутит. Итак, скоро мы увидим Годара, о котором я говорила. Меня удивляет, что он не едет. Было бы безумием отказаться от такой блестящей партии. Он влюблен в Полину; правда, и у него есть некоторые недостатки, он чуточку провинциален, но он может составить счастье твоей дочери.
Генерал. Я предоставил Полине полную свободу в выборе мужа.
Гертруда. О, на этот счет будь покоен. Такая кроткая, такая благовоспитанная, разумная девушка...
Генерал. Ну, не очень-то кроткая! Она ведь в меня — своенравная...
Гертруда. Она своенравная? Да и ты вовсе уж не такой своенравный — ведь ты исполняешь все мои желания!
Генерал. Ты ангел, и ты никогда не желаешь того, что мне неприятно. Кстати, сегодня, после вскрытия, Вернон приедет к нам обедать.
Гертруда. Ну само собой разумеется.
Генерал. Я говорю только для того, чтобы к столу подали его любимые вина.
Феликс (входит). Господин де Римонвиль.
Генерал. Просите.
Гертруда (делает Феликсу знак унести жардиньерку). Я пойду к Полине, а вы тем временем потолкуйте о делах; я с удовольствием сама присмотрю за ее туалетом. Девушки не всегда понимают, что им к лицу.
Генерал. А денег на наряды тратится уйма. За последние полтора года расходы на ее туалеты удвоились по сравнению с прежним. Да что говорить — у бедняжки нет других удовольствий!
Гертруда. Как нет? А жизнь в семье, в такой, как наша? Если бы мне не выпало счастье быть твоей женою, мне хотелось бы быть твоею дочерью! Я никогда не расстанусь с тобою! (Делает несколько шагов.) За последние полтора года, говоришь ты? Странно! А ведь правда, за это время она стала носить кружева, драгоценности, особенно следить за своим туалетом.
Генерал. Она достаточно богата, чтобы исполнять свои прихоти.
Гертруда. И к тому же совершеннолетняя! (В сторону.) Наряды — это дым! Неужели есть и огонь? (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Генерал один.
Генерал. Что за сокровище! Я участвовал в двадцати шести кампаниях, получил одиннадцать ран, похоронил ангела-жену, но Гертруда заменила ее в моем сердце. Нет, право же, сам бог послал мне мою Гертруду, чтобы хоть немного утешить меня после свержения императора, после его кончины.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Годар и генерал.
Годар (входит). Генерал...
Генерал. А, здравствуйте, Годар. Вы, разумеется, к нам на весь день?
Годар. Может быть, даже и на целую неделю, генерал, если только вы отнесетесь благосклонно к просьбе, которую я едва осмеливаюсь высказать.
Генерал. Не смущайтесь! Мне известна ваша просьба. Жена моя за вас. А вы настоящий нормандец! Штурмуете крепость с самой слабой стороны!
Годар. Ваше превосходительство, вы — старый солдат, вы не любите лишних слов и ко всякому делу приступаете так, как прежде шли в атаку...
Генерал. Напрямик и во весь опор.
Годар. Это мне на руку. Ведь я такой застенчивый.
Генерал. Застенчивый? Значит, я перед вами виноват: а я-то считал, что вы отлично знаете себе цену.
Годар. Неужели считали? Так знайте же, генерал, что я женюсь оттого, что не умею ухаживать за женщинами.
Генерал (в сторону). Штафирка! (Вслух.) Как! Вы уже давно не младенец, и вдруг... Нет, господин Годар, не видать вам моей дочери.
Годар. О, не беспокойтесь! Вы не так меня поняли. Я мужчина храбрый, даже очень храбрый, но я хочу быть уверен, что не получу отказа.
