Кэрол Маринелли
Его дерзкая горничная
Любовный роман — Harlequin — 1127
Пролог
— Алисия, ты опять наврала?
— Нисколечко.
Алисия нахмурилась. Они с Беатриче шли по тропинке от маленькой школы к монастырю. Дорога занимала добрых десять минут вдоль изрезанного прибрежного мыса Треборди на юге Сицилии.
— Может, немного лжи во спасение, — призналась Алисия, решив, что безопаснее оправдаться заранее. — Извини, если втянула нас в неприятности.
— В который раз, — ругалась Беатриче. — Иногда трудно быть твоим близнецом.
И хотя ее редко ругали, слова Беатриче задели Алисию за живое. Ну, они считались родственницами, хотя, по сути, это было не так.
Они попали в монастырь с разницей в несколько недель, и сначала их ласково называли близнецами.
Прежде «детской дверью» монастыря пользовались регулярно. Теперь ее использовали редко, но по приказу матери настоятельницы она всегда была открыта. Новорожденных девочек, если их не удочеряли, оставляли в монастыре, и те жили в частном доме и бесплатно учились в монастырской школе. Маленькие мальчики тоже жили в монастыре до годовалого возраста, если их не усыновляли.
— Нам повезло, что мы девочки, — говорила Беатриче. — Здесь такая хорошая школа по сравнению с городской. — Она наморщила нос.
— Лучше бы я родилась мальчиком, — отвечала Алисия и вздыхала, потому что ненавидела школу и хотела жить в семье. — Но если бы я была мальчиком, у меня не было бы тебя. — Она улыбалась.
Хотя они не были ни близнецами, ни даже биологическими сестрами, Алисия предпочитала думать, что они родня. Они именно так и представлялись туристам, которые прогуливались вдоль мыса к женскому монастырю и останавливались, чтобы сделать покупку в магазине.
— Близнецы? — Они с сомнением хмурились, потому что Алисия и Беатриче были совсем разными как внешне, так и характером.
— Да, — говорила Алисия, заворачивая их покупки. — Хотя и не однояйцевые. Наши родители погибли во время пожара в доме. Мама передала нас через окно пожарным. Это было последнее, что она сделала, — прибавляла она, задумчиво вздыхая.
— Алисия Доменика! — Сестра Анжелика редко разговаривала, но когда делала это, то обязательно ругала Алисию или жаловалась на нее матери настоятельнице. — С какой стати ты такое рассказываешь?
Ответ Алисии всегда был прост:
— Потому что так говорить гораздо приятнее, чем признаваться, что нас бросили. Фантазируя, она словно убеждала себя, что когда-то их с Беатриче любили.
Алисия попала в монастырь первой, в начале сентября. Суетливый, настоящий сицилийский ребенок с кудрявыми черными волосами и голубыми глазами, которые быстро стали темно-карими.
Монахини предположили, что девочке всего неделя от роду. Ее пуповина была аккуратно обработана. Перед тем как подбросить, девочку вымыли и одели, а к ее детскому костюмчику прикололи две итальянских серьги в виде золотых обручей. Несмотря на то, что девочка выглядела сытой, в монастыре она сразу же жадно присосалась к бутылочке и вцепилась кому-то в палец. Монахини вскоре поняли, что такова природа малышки: она отчаянно нуждалась не только в молоке, но и во внимании. Она хотела, чтобы ее любили.
Ее назвали Алисией в честь монахини, которая ее нашла. И дали фамилию Доменика, потому что она появилась в монастыре в воскресенье.
Затем, три недели спустя, глубокой ночью снова прозвенел колокольчик, предупредив монахинь о том, что кто-то воспользовался «детской дверью». На этот раз младенец оказался хрупким и тощим, с грубо перевязанной пуповиной. Судя по всему, ребенку было всего несколько часов от роду.
Малышка была светловолосой, в отличие от брюнетки Алисии, и такой молчаливой, что монахини забеспокоились. Они так волновались, что, несмотря на конец лета, разожгли на кухне старую дровяную печь. Накормив малышку, они укутали ее и положили в ту же кроватку, что и Алисию. Наверное, они совершили ошибку, потому что с тех пор Алисия громко рыдала всякий раз, когда их разлучали.
Девочку назвали Беатриче Феста. Беатриче звали монахиню, которая ее нашла, а Феста означало праздник, который проходил в городе, когда девочка появилась в монастыре. Вскоре все поняли, что с именем они ошиблись. Беатриче означала «приносящая счастье», а «феста» — забава. Но девочка была неулыбчивой и серьезной.
Однако Алисия очень любила ее, даже когда та вела себя чопорно и злобно, объявляя, что они вляпались в неприятности.
— Ты снова плавала с Данте Шинина в реке? — спросила Беатриче.
— Нет! — Алисия говорила правду. — Паук не пришел. Он сказал, что слишком взрослый для всего этого. Во всяком случае, воды становится очень мало. — Она называла парня Пауком, потому что тот был рослым и тощим, с длинными ногами и руками.
— Слава богу. — Беатриче фыркнула. — Иначе у нас действительно будут проблемы.
— Из-за плавания?
— Это не просто плавание. Я знаю: когда река пересыхает, вы вдвоем идете на кладбище.
— А что в этом плохого? — Алисия пожала плечами. — Мы читаем имена покойников.
— Это неприятно, — сказала Беатриче.
— Нет.
— И ты опять врешь. Ты же не умеешь читать.
— Паук не знает об этом. — Алисия улыбнулась.
— Он — настоящая проблема, Алисия, — предупредила ее Беатриче.
— Не для меня.
— Вы держались за руки.
— Мне нравится держать его за руку, — сказала Алисия.
— Монахини думают, что вы дойдете до… — Беатриче умолкла.
— До чего? — Алисия хихикнула, потому что не представляла себе ничего серьезнее поцелуя. — Но мы друзья, и все. Я не понимаю, почему все так злятся на него.
— Я не злюсь.
— Ты злишься, — сказала Алисия. Хотя она любила Беатриче, она все равно заступалась за своего друга Паука. — Я понимаю по твоему голосу, когда ты злишься. Все сердятся, когда говорят о нем. — Потому что он бродяга. Он почти постоянно спит в сараях и ворует…
— Яйца, — подытожила Алисия. — На завтрак.
Беатриче помолчала и кивнула:
— Его мать — позорная женщина.
— Но она добра к нам.
Алисия не понимала мать Паука. Она с трудом кормила собственного сына, однако несколько недель назад Паук передал Алисии сумку от матери, в которой были гигиенические прокладки и тампоны. Они не могли сравниться с ужасными полосками ткани, которые им давали монахини. Алисия и Беатриче несколько ночей читали инструкцию по введению тампона. Кроме того, в сумке был глянцевый журнал, и Алисия внимательно рассматривала фотографии роскошных платьев, проводя пальцем по страницам, словно ощупывая ткань. Однако Беатриче не изменила своего мнения.
— Она не замужем, — прошептала Беатриче, когда они вошли в монастырь, поднялись по лестнице и заняли свои места.
— И что? — Алисия пожала плечами. — Мы
