Евгений Обиванов
Принесите повару воду для супа
Пролог
Начало записи.
Сегодня четвертый день одиннадцатого месяца 2123 года. Мое имя — Джек Салливан, я являюсь судовым поваром на борту "Колодца-1", напечатанного корпорацией "Рассел" в 2087 году. Возможно, кто-то из вас уже слышал мое имя. То, что я сейчас говорю, относится не только к жителям Полиса, но и к нашим потомкам. Поэтому не обессудьте, если я скажу какие-то банальные факты. Мы живём в самом крутом витке истории и должны с этим считаться.
Итак, 2063 год, в мире начинаются первые признаки катастрофы. Каждый летний сезон становится всё жарче по всей нашей планете, где-то начинаются первые долгие жаркие сезоны, а где-то напротив — сильнейшие паводки и наводнения. Все это перерастает в природные катаклизмы: разрушительные землетрясения, мощные волны цунами, резкие заморозки и невыносимые засухи… И вот, в 2071 году один из влиятельнейших предпринимателей, Сэм Рассел, владелец мегакорпорации с идентичным названием, принимает решение исторической важности, которое впоследствии дало нам с вами возможность выжить. Он берет на себя роль Ноя, основав в стремительно осушающемся безжалостным потеплением штате Аризона новый ковчег, названный Полисом. Город, на верфи которого печатались первые прототипы экспериментальных "Колодцев" — парящих крепостей, обслуживаемых минимальным составом экипажа. Их цель полностью соответствовала их названию — добыть из глубин драгоценную пресную воду и обогащать ею новые города. Как выяснилось впоследствии, даже такой дорогостоящий метод добычи воды обходился куда дешевле, чем запрос ресурсов у других стран. Цены на воду стремительно взлетели, государства, какими мы их знали, переставали существовать, в мире царили хаос и паника. Немного где не нашлось таких решительных людей, как Сэм Рассел, готовых пожертвовать всем, рискнуть и вложиться в оплот спасения человечества. Его труд принес колоссальные плоды: только два Полиса, созданных с учетом новых климатических условий к 2081 году уже приютили у себя не только жителей Лас-Вегаса, Лос-Анджелеса, Финикса и прочих крупных городов вокруг, они собрали всё население соседних штатов! Другие страны отказались участвовать в проекте, ограничившись минимальной поддержкой в строительстве новых городов, они отнеслись к предложениям корпорации «Рассел» со скепсисом, остерегаясь подводных камней. В результате, Полисы не смогли вместить желающих, добиравшихся сюда со всех уголков планеты. Но беженцы все же кое-как обосновались под городом, устроившись в трущобах. Наши города стали впоследствии Мегаполисами, которыми мы знаем их сейчас, спустя более, чем сорок лет после начала катастрофы, а имя Сэма Рассела навсегда запечатлено в нашей истории.
Сложилось так, что корабль, на борту которого мне повезло числиться сейчас, был тогда одним из первых, кто добывал людям воду. Всего на тот момент было построено девять колодцев, из которых до наших дней дожил лишь один. Работа на борту этой машины исторической важности, которая до сих пор исправно служит своему городу, поддерживает всю команду даже в самые тяжелые дни нашей службы. Как рассказали мне наши техники, и как возможно вам проговаривали на уроках новейшей истории, все остальные колодцы были построены вместо погибших или списанных предшественников в 2110-2120х годах. Вот почему капитан "Колодца-1" — ветеран пустынного флота Роберто Гатти решил, что сейчас как никогда важно напомнить об истории нашего флота, о людях, несущих здесь опасную службу, добывая ценную воду в море песков. Считайте это обращение прелюдией к моим повествованиям о нашем быте в пустошах, о тех историях и событиях, что мы видим в этих, казалось бы, безжизненных землях. С вами был Джек Салливан, прощайте и до скорых встреч!
Конец записи.
Зима 2124 года мое первое рождество на борту «Колодца –1». Зима, — это конечно, звучит неточно: к тому времени мы уже давно позабыли, как выглядела на Земле нормальная зима. Команда моего корабля, промышлявшего добычей воды в пустыне, вообще не видела снега очень давно. Тем не менее, следуя старым традициям наших предков, мы по привычке продолжали праздновать Пасху, Рождество и наконец, Хэллоуин и другие важные праздники, когда у меня, как у повара, забот был полон рот.
Я бегал по кухне (с момента подписания контракта я еще долго не мог привыкнуть к названию «камбуз») как ужаленный, в попытках проследить, чтобы всё обширное меню рождественского ужина не переварилось, не сгорело и не обветрилось. Позади был и праздничный завтрак и грандиозный обед. Я чувствовал, что к концу дня просто упаду без задних ног. Мой помощник — Макс семенил за мной с самым растерянным выражением на лице: он понимал, что я в ярости и хотел как лучше, но помочь ничем не мог: он лишь готовил праздничные напитки, подавал и сервировал столы. В обычное время я мог вежливо попросить его подать мне «вон ту коробку риса из верхнего ящика» или «помешать вот это тесто», но сейчас я не мог извергнуть ничего, кроме злобного рыка. Потому я предпочел не обижать парня, а просто молчал, яростно помешивая салат. Усердно работая ложкой и доводя блюдо до нужной консистенции, я раздумывал: «А какого собственно чёрта я здесь делаю? Какой варан меня укусил оставить пост шеф-повара в одном из самых престижных заведений Полиса, где у меня было все, что мне нужно для хорошей жизни? Несколько поваров в подчинении, всегда готовых выполнить все, что я скомандую с хирургической точностью, замечательная просторная кухня, команда ресторана, поддерживающая со мной такие хорошие отношения, насколько это вообще было возможно. Чем я руководствовался в своем решении заключить контракт с «Рассел» и оказаться на этом корыте?». Эти и другие вопросы занимали меня, пока я заканчивал приготовления к вечернему застолью. Вынув из печи последние кексы с яблоком и корицей, я бросил их на шпильку пекарской печи остывать и взглянул на часы. Оказалось, что все не так уж и страшно: я не только успел вовремя, но и осталось еще немного времени перевести дух. Я упал на табуретку, продолжая яростно вращать глазами пока Макс собирал посуду, заканчивая подготовку зала.
Я взглянул на свой передник, покрытый пятнами крема, томатного соуса и чего-то еще, злоба заклокотала во мне еще сильнее: я никогда еще не позволял себе так замараться, даже работая здесь. Мной обуяло дикое желание стянуть себя китель и сейчас же пойти к капитану, высказать все, что я думаю об этом и расторгнуть наш контракт. Но вместе со слепой агрессией я чувствовал что-то еще. Постепенно, вместо жалости к себе меня начало заполнять
