Эмма Зихтенштейн
Портрет на фоне заката
— Вот, держите. — Алекс протянул лист бумаги низкой женщине, смотря ей в глаза и улыбаясь, она невольно улыбнулась в ответ. На этом листе был её чёрно-белый портрет, нарисованный простым карандашом.
— Ты отлично рисуешь, спасибо. — Женщина встала со скамейки, придерживая руками сумку и большой лист с портретом. Она протянула парню несколько купюр и спустя несколько секунд скрылась в толпе.
Алекс ещё какое-то время стоял на месте, сжимая в руках заработанные деньги и смотря в пустоту. Через чур громкие голоса молодых людей слева около магазина заставили его тело невольно вздрогнуть; он моргнул пару раз и спешно сунул купюры в нагрудный карман лёгкой куртки. Взгляд зацепился за большое пятно на рукаве и порез длиной с палец чуть ниже он неудачно приложился плечом к стене во время сильного ветра мысль о том, чтобы постирать вещь и подшить пришла столь же быстро, сколь и испарилась. Парень поднял голову, перед глазами возникло серое небо с тяжёлыми тучами. По всем признакам вскоре должен был пойти дождь, однако в сегодняшней газете, выброшенной кем-то в парке, про ухудшение погоды не было сказано ни слова; ему придётся значительно ускориться, пока все его вещи не намокли. Ричардсон быстро собрал все карандаши и клячки, разбросанные на скамейке, и кинул их в потрёпанную спортивную сумку, тут же поспешно застёгивая молнию.
Наблюдение за спешащими и вечно недовольными людьми действовали на парня крайне успокаивающе, на душе становилось неожиданно спокойно, хоть и немного грустно. Возможно, вон того мужчину, что прижимает к груди толстую пачку документов, с минуты на минуту ждёт дома беременная жена — она обязательно добавит в его порцию ужина чуть больше тушёного мяса, ведь он был вынужден задержаться на работе на очередном совещании; девочка, которая прямо сейчас перебегает дорогу на последних секундах зелёного света светофора, бежит на тайное место встречи со своим другом из параллельного класса. Только большинство людей из этой разношёрстной толпы в данную секунду думают лишь о том, как бы не попасть под этот пресловутый дождь. В этом нет никакой романтики и эстетики только бегающие туда-сюда фигуры, подгоняемые усилившимся ветром и ещё более мрачным цветом облаков, чем всего пару минут назад. Он тоже являлся одним из них. Придерживая рукой длинный ремень сумки, что неудобно болталась на правом плече, Алекс быстрым шагом направлялся в соседний район, где в одном из домов располагался самый обыкновенный тренажёрный зал.
Поспешно открыв центральную дверь, Ричардсон прошёл внутрь вестибюля; руки всё ещё по инерции потирали плечи, успевшие продрогнуть от холодного ветра.
— Так и думал, что ты зайдёшь сегодня, — Алекс тут же повернулся в сторону охранного поста, с виноватой улыбкой запустив пятернёй в густое тёмное афро.
Он подошёл к охраннику лет сорока пяти на вид. Парень двигался хоть и раскованно, но всё же старался не касаться каких-либо предметов: не садился на диван в зоне ожидания, не трогал пальцами горизонтальную поверхность стойки, вновь отказался от предложения мужчины взять из стеклянной вазочки несколько леденцов. Приходить сюда стало для него привычным делом, но ему не хотелось доставлять другу ещё больше проблем из-за своего присутствия.
— Вот-вот пойдёт дождь, да и…
— Не парься, проходи, — проговорил со смешком охранник и указал на соседнюю белоснежную дверь с табличкой «служебное помещение», Алекс кивнул и проследовал в маленькую комнату с металлическими шкафчиками. — Я постирал твоё полотенце и купил новый станок, всё лежит там же в пакете не перепутаешь.
— Спасибо, но не стоило, — улыбка мгновенно исчезла с лица; руки привычными движениями покрутили кодовый замок и пару раз ударили по дверце чуть левее заевшего механизма, отчего дверца моментально открылась с лёгким щелчком.
— Стоило, — нарочито строго поправил тот, скучающе крутясь на стуле с пультом в руках. На фоне шумела старенькая плазма с какой-то дешёвой мыльной оперой. Из комнатушки доносились приглушённые звуки возни и шуршания пакетов.
— Это?.. — негромко возмутился парень, на что охранник лишь вздохнул и продолжил бегать глазами по мониторам с камер видеонаблюдения. — Скотт! Я же просил!
— Алекс, прекрати. Ты себя видел? Твоей футболке поможет разве что мусорное ведро, а лучше бочка с керосином, а эта новая из хлопка, чтобы не было так жарко летом и холодно зимой. В конце концов, это просто подарок. Бери.
— Скотт, ты же меня знаешь, я не приму это от тебя, — художник вышел в вестибюль, держа в руках злополучную вещь и потрясывая ей в воздухе для большего эффекта.
— Ты когда в последний раз менял вещи? — Ричардсон опустил глаза в пол и сильно задумался, поджимая губы. — Вот видишь? Позволь хоть отправить твою в прачечную, а в этой будешь ходить до следующей встречи. Идёт?
Алекс устало кивнул и, развернувшись, вновь зашёл в комнату для персонала в поисках упомянутого другом полотенца. Его руки застыли, а взгляд вперился в незнакомые ранее джинсы тёмно-синего цвета, он прикрыл глаза и всё же взял их с собой в охапку вместе с другими вещами и принадлежностями для душа, проходя в соседнее помещение со стройным рядом однообразных кабинок. На глазах выступила пара слезинок от резкой смены тёплого освещения вестибюля и раздевалки по сравнению с ярко-голубой безжизненной кафельной плиткой. Сколько раз он не приходил сюда никак не мог привыкнуть к такому контрасту, однако Алекс прекрасно понимал, что ему не позволительно жаловаться на такую мелочь в его нынешнем положении. За долгую минуту грязные вещи были сброшены в дальний угол, гель для душа и шампунь далеко не лучшего качества расставлены на потрёпанной жизнью решётчатой железной полке, одноразовая бритва, использованная уже раз восемь за этот месяц, лежала рядом, дожидаясь своего часа. Выкрутив кран с горячей водой, парень смело подставился под пока ещё тёплые струи, чувствуя, как тошнотворный запах улицы постепенно сходит с его тела, окончательно погибая под негустой белой пеной с ароматами мяты и роз.
Алекс усмехнулся про себя, вспоминая тот день, когда Скотт притащил ему из ближайшего маркета два флакона: мятный шампунь и гель для душа, аромат которого совершенно не сочетался с ним не сочетался, да ещё подходил сугубо только девушкам — «красные розы и карамель». Охранник утверждал, что случайно перепутал и взял соседний, но Ричардсон видел ту маленькую смешинку в его глазах, оценил по достоинству его
