Гелена Крижанова-Бриндзова
От редакции
«Возвращение связного» — продолжение повести «Связной», изданной на русском языке в 1974 году («Детская литература»). Мы думаем, что краткий пересказ содержания первой части поможет читателю лучше понять события, описываемые в «Возвращении связного».
Повесть «Связной» рассказывает о жизни деревни Лабудовой во время Словацкого национального восстания против немецко-фашистской армии (август 1944 г. — апрель 1945 г.). В этой словацкой деревне живут два двенадцатилетних мальчика: Милан Гривка и Сила Шкалак. Молодой дядя Милана, Эрнест Гривка, уходит с партизанами в горы. Эрнесту приходится тяжело (он хромает с детства), но именно ему партизанский штаб доверяет ответственную работу по связи с местным населением.
Когда Лабудову занимают немцы, Эрнест уже не может больше приходить в деревню. Он встречается за околицей с Миланом и через него передает письменные и устные сообщения доверенным людям в долине. Это опасно для мальчика, но другого выхода у Эрнеста нет.
Однажды Милан не приходит на встречу с Эрнестом. Вместо него на условленном месте появляется Сила, и Эрнест узнаёт, что его брат, отец Милана, умер от тяжелого сердечного приступа. Семья Гривковых остается без кормильца.
Вскоре Эрнест возвращается домой. Партизанский штаб достает для него липовую справку, что он лежал с больной ногой в больнице и не имел ничего общего с восстанием. Нога у Эрнеста действительно разболелась, но есть еще одна, куда более важная причина его прихода в Лабудову: он должен подготовить переход приближающейся Советской Армии через перевал в Трибечских горах. Милан этого не знает, он подозревает, что Эрнест просто дезертировал из партизанского отряда. Но он не отказывает Эрнесту, когда тот время от времени просит его съездить в город и доставить письмо по определенному адресу.
Когда советские войска освободили Лабудову в апреле 1945 года, Милан узнал, что Эрнест не дезертир, а герой и что сам он, Милан, передававший письма и загадочные приветы от Эрнеста, оказал партизанам неоценимую помощь. Милан гордится своим дядей и немного собой.
Одно лишь огорчает его: ему никак не удается сказать солдатам слова приветствия, которые он тайком выучил на русском языке. И только когда в саду, под кустом смородины, покрытым почками, Милан находит мертвого молодого солдата, он с плачем говорит ему эти слова.
* * *
В «Возвращении связного» действие начинается в 1947 году. Милану и Силе уже по пятнадцать лет, им предстоит окончить школу-восьмилетку и выбрать путь в жизни. А Лабудова вот-вот окажется втянутой в водоворот исторических событий и перемен: в феврале 1948 года в Чехословакии придет к власти коммунистическое правительство, и вскоре деревня вступит на путь коллективизации. В «Возвращении связного» рассказывается о том, как эти события повлияли на судьбы Лабудовой и наших героев.
Возвращение связного
— Школа старая, классных комнат всего четыре. Поэтому заниматься придется в две смены. Зато есть квартира для учителя, а рядом с деревней — железнодорожная станция, — сказал референт.
— Вот и чудесно! — вырвалось у Тани. — Значит, я не совсем буду отрезана от мира.
И тут же улыбнулась своей непоследовательности. Она ведь хочет уехать из Братиславы, подальше от мира, а сама радуется железнодорожной станции — сокровенной мечте любого сельского учителя, этой гарантии, что связь с миром все же не будет утеряна.
«Это хорошо, что я еще способна смеяться над собой, — подумала она. — Значит, на душе не только обида. Значит, это снова я, Таня Миттермайерова, которую всегда выручало умение смеяться над собой». Вслух она сказала:
— Я согласна.
Референт выписал назначение, попросил расписаться.
— И пожалуйста, впишите номер паспорта…
Таня порылась в сумочке. Вместо паспорта она нащупала какой-то конверт, и рука у нее дрогнула. Хорошее настроение вмиг рассеялось без следа.
Голубой конверт со штампом районного суда, в конверте свидетельство о разводе… Вот почему она бежит из Братиславы и подписывает документ о переводе в Лабудову, в сельскую восьмилетку с двухсменным обучением.
Она торопливо расписалась, проставила номер паспорта и только тогда перевела дыхание.
«Уеду на село, постараюсь забыть обо всем; в моем положении главное переменить обстановку. Только бы уехать отсюда…» — думала она. Но она не подумала о том, что ждет ее в деревне, в этой новой обстановке.
Никто в деревне ее знать не хотел.
Ни родители, ни ученики. Ни местный священник, ни директор школы.
Партизанка, работала в Братиславе, сама попросилась в Лабудову. Чего ради? Это что-нибудь да значит, без причины никто не бежит из города.
Но вот пришла ее анкета с биографией, и лабудовчане ужаснулись. Разведенная! Разведенную нам посылают. Именно так и написано в анкете, черным по белому: «Семейное положение — разведена».
Деревня кипела.
Суровая, богомольная Лабудова знала о разводе только по слухам. Где-то там, к счастью далеко отсюда, в городах и лютеранских деревнях, говорят, случалось, что люди венчались, а потом разводились. Но в лабудовской церкви новобрачные клялись в верности друг другу «до самой смерти». Здесь твердо верили, что браки заключаются на небесах и если брак не удавался, то супруги все равно тянули лямку до самого конца.
Лабудовская школа стоит уже больше ста лет, учительниц в ней перебывал легион, но разведенной не было ни одной. Школа была церковная, учителей принимал школьный совет под председательством священника, а уж тот следил за тем, чтобы в школу попадали только добрые католики. Он требовал от кандидатов подтверждения, что они ходят в церковь и к исповеди. И вдруг — разведенная, баба, от которой сбежал муж!
Апола Палушова — та, что вечно жалуется на больное сердце, и Грызнарова — богачка, широкая как короб, заявились к директору школы: пусть, мол, напишет туда, наверх, что в Лабудовой такую учительницу не хотят.
Директор только плечами пожал.
— Я, голубушки, человек маленький. С той поры, как вышел новый закон о школе, мы должны принимать любого, кого нам пришлют. А вы сходите в местный национальный комитет, пусть этим займется председатель или секретарь.
Но в национальный комитет тетки не пошли — смысла не было. Кто там председателем? Ондрей Янчович с Верхнего конца, тот самый, который во время восстания носил в горы еду; а секретарем Эрнест Гривка, партизан, да еще с орденом. С Гривкой считались и в районе, и в области. Такие разве тронут партизанку, будь она хоть трижды разведенная?
— Ну и дожили, ну и порядки нынче… — охали бабы.
