Книга Запасной инстинкт - Татьяна Устинова

…И пришлось ему под вечер тащиться на самую окраину Москвы,черт знает куда.

Снег пошел, мелкий, февральский, рассыпчатый. “Дворники”гоняли его по стеклу туда-сюда, и снег ссыпался за капот. То так, то эдакприлаживая спину к неудобному автомобильному креслу, он смотрел, какотскакивают от мокрого капота мелкие белые шарики, слушал бренчание гитары инестройное хоровое пение, называемое почему-то “бардовским”, и злился ужасно.

Он очень не любил впустую проводить время – а нет ничегоболее бессмысленного, чем сидение в пробке в час пик, – и никогда не уезжал изконторы, когда уезжали все. Он вообще почти не уезжал с работы. Он только иделал что работал.

Машина – “восьмерка”, принадлежавшая конторе, – как все“общественные” машины, была раздолбанной, неухоженной и грязненькой. Кресло всевремя перекашивалось влево, и Арсению приходилось ерзать, подскакивать,корректировать собственной спиной заваливание проклятого кресла. Зеркалозаднего вида торчало прямо перед носом, и в нем отражался именно нос, а вовсене оставленные позади конкуренты из очереди на светофор.

Потом зазвонил телефон. Одной рукой придерживая руль, другойон стал шарить по карманам, а всем известно, что нет ничего хуже, чем лезтьправой рукой в левый карман толстой куртки. Сначала он просто пыхтел, потомначал тихонько материться, потом стал материться во все горло.

Телефон звонил. Распроклятое “бардовское” пение в приемникевсе продолжалось.

– Да!!

Молчание.

– Черт побери, алло!

– …Арсений?

– Да. Молчание.

Тут он вышел из себя. Все, происходившее с ним сегоднявечером, на “Цыганочку” с выходом пока не тянуло, а тут потянуло.

Арсений Троепольский длинно, витиевато и душевно послалподальше звонившего, швырнул телефон на соседнее кресло, вывернул руль,“подрезал” какого-то смирного и большого дяденьку на “Мерседесе” – гиппопотамтормознул так, что содрогнулось все его тяжелое металлическое тело, злобно истрашно взвизгнули тормоза, – выехал на разделительную и дал по газам.

“Восьмерка” затарахтела и стала медленно разгоняться.Встречные машины бешено мигали фарами.

Телефон на соседнем кресле опять зазвонил и звонил долго.Арсений на него косился, решив, что отвечать ни за что не станет, но тутразделительная полоса кончилась, и прямо перед носом воздвигся светофор. Подним ходил гаишник с палкой и зелеными полосами поперек толстого из-за ватникатуловища.

Арсений решил, что для полноты картины ему не хватает толькосклоки со стражем дорог, и метнулся вправо. Сзади отчаянно засигналили и опятьзамигали фарами – они же не знали, что он ненавидит “Цыганочку” с выходом! Телефонзвонил.

Покорившись, Арсений Троепольский преувеличенно осторожновзял трубку, посмотрел на нее и аккуратно нажал пальцем в центр круглой кнопки.

– Да.

– …Арсений?

– Меня зовут Сидор Семенович, – выговорил он любезно. – Выему звоните?

– Я звоню Арсению Троепольскому, – растерянно выдохнулатрубка, напуганная “Сидором Семеновичем”.

Он уже все понял, конечно. Звонила его новая секретарша,только что поступившая на работу вместо старой. Старая – на самом деле довольномолодая – неожиданно ушла в декрет.

– С ума сошла! – заорал он, когда Варвара Лаптева, прежняясекретарша, сообщила ему, что должна родить буквально на днях. – Тебе что,делать нечего?!

Варвара непочтительно захохотала и уверила шефа, что родитна этой неделе, а на следующей выйдет на работу.

– Как же! Дождешься теперь тебя! А я? Ты обо мне подумала?Что я должен делать?!

– Совеем ополоумел, – обиделась Варвара. – Что он теперьбудет делать! От вас, мужиков, с ума можно сойти. Другую себе найдешь.

– Да где я возьму другую?!

Другая откуда-то взялась, села на Варварино место, кВарвариному компьютеру, и его худшие опасения сбылись – она оказаласьнепроходимой дурой. Или ему хотелось, чтобы она оказалась непроходимой дурой,чтобы, так сказать, ничто не мешало ему во всей полноте каждый день осознаватьмеру своего несчастья?

Помимо всего прочего, у новой секретарши было ещеизумительное имя – Шарон.

Шарон Самойленко, вот как ее звали.

Троепольский подозревал, что декретная Варвара специальнонашла ему Шарон, чтобы он в отсутствие ее, Варвары, особенно не расслаблялся.Или это Полина нашла, вернейшая Варварина подруга?

Они подруги, а он сиди теперь с дурой в приемной!

– Так, – сказал он в трубку и посмотрел на белые шарики,прилеплявшиеся к мокрому капоту, – что вы хотите мне сказать, уважаемая Шарон?

Секретарша радостно оживилась и задышала свободней.

– Ой, вы меня узнали, да?

– Ой, узнал! – тоже радостно признался Арсений. – Ой, как явас узнал!

Секретарша опять испуганно примолкла, и он понял, что концателефонному шоу не будет. Гаишник, повернувшись полосатым фосфоресцирующимбоком, пропускал машины с противоположного направления. Автомобильному шоу тожене было конца.

– Арсений, вам звонил Иван Берсенев. – Фамилию онавыговорила почти по складам, хотя ничего особенного в ней не было, самаяобычная фамилия, но и такая Шарон Самойленко затрудняла.

– Очень хорошо, – подбодрил секретаршу Арсений, – прекрасно.Что он сказал?

– Ничего, – пробормотала та. – Он сказал, что перезвонит вамна мобильный.

“Информация первый сорт, – решил Троепольский угрюмо. –Завтра уволю ее к чертям собачьим. У нас не богадельня”.

– Большое вам спасибо, – сказал он со всей вежливостью, накоторую только был способен в настоящую минуту. Гаишник остановил поперечныйпоток, и Арсений, пошарив ногой, нащупал педаль газа. – Я хочу попросить вас,чтобы вы больше мне не звонили.

– Как?! – тягостно поразилась бедная Шарон.

– Не звоните мне! – кротко попросил он. – Я через два часавернусь. До моего возвращения мне не звоните. Договорились?

В ухо закололи гудки параллельного вызова, и Шарон онотключил.

– Да!

Звонил тот самый Иван Берсенев, муж той самой ВарварыЛаптевой, так некстати собравшейся рожать.