Карин Рита Гастрейх
Дочь Эйтны
(Серебряная паутина — 3)
Перевод: Kuromiya Ren
Глава первая
Эолин из Мойсехена
Эолин подала спутникам сигнал не шуметь. Высоко над лесной тропой, зеленые ветви скрипели и стонали под летним ветром. Закрыв глаза, она слушала, как шепот ветра нарастал. Она напряглась, чтобы понять голоса леса, но все, что она услышала, был крик ее мертвой матери, который звучал в их глухом плаче:
Ты знаешь последствия! Его силу не остановить.
Эолин с тревогой открыла глаза.
Мозаика теней прорезала вековые дубы и поросшие мхом буки. Листья падали с крон зелено-золотым дождем. Лесные существа, замолкшие от внезапного порыва ветра, снова начали двигаться и болтать.
— Что такое, мама?
Дочь Эолин, Бриана, смотрела на нее широко раскрытыми, внимательными глазами. Щеки девочки были перепачканы грязью; ее платье порвалось об ветки. Все, что осталось от аккуратной косы Брианы, — это взлохмаченные черные локоны. Беспорядок вызвал улыбку на губах Эолин.
— Не волнуйся, Бриана, — сказала она. — Это всего лишь послеобеденная прохлада.
— Мага Эолин! Посмотри на это, — в нескольких шагах впереди Мариэль, молодая мага-воительница, разглядывала землю. Ее пепельно-каштановые волосы были аккуратно заплетены. Ее рука покоилась на рукояти любимого меча.
Эолин проследила за взглядом Мариэль на темную землю, где большая кошка оставила свой след: четыре аккуратных овала, образующих корону над закругленным треугольником.
В благоговении Эолин наклонилась и положила ладонь на отпечаток. Ее пальцы покалывало от магии животного, свежей и неразбавленной.
— Это больше, чем твоя ладонь! — воскликнула Бриана.
— Так и есть, — заинтригованно сказала Эолин. — В Южном лесу нет кошек такого размера. Должно быть, она забрела с Параменских гор.
— Снежная тигрица? — загоревший на солнце лоб Мариэль сморщился в сомнении. — Что могло загнать ее так далеко от дома?
— Возможно, мы сможем поговорить с ней и выяснить.
— Папа говорит, горные воины могут превращаться в Снежных тигров, — голос Брианы искрился восторгом. — В бою при Эрундене смелый сэр Дростан превратился в медведя и убил сотни таких!
— Твой отец преувеличивает истории войны, — ответила Эолин. — Сэр Дростан убил много снежных тигров, но он не…
Движение в тенях привлекло внимание Эолин. Она крепче сжала свой посох. Хрустальная головка вспыхнула с ровным гулом.
— Отойди за нас, Бриана, — сказала она. — Будь близко.
Эолин не боялась снежных тигров, но если бы они появились, это была бы первая встреча Брианы с крупным хищником. Дикая кошка, находящаяся так далеко от своей территории, могла бояться и быть голодной. К ситуации нужно было относиться осторожно.
Неестественная тишина опустилась на лес. Дыхание Брианы превратилось в короткие нервные вдохи.
— Заземлись, дочка, — сказала Эолин. — Вспомни, чему я тебя учила.
— Я пытаюсь, мама.
Шагах в двадцати впереди зашуршали кусты. В поле зрения появился высокий мужчина с угрюмым лицом, широкоплечий, с голубыми глазами и золотыми волосами.
Эолин разочарованно опустила посох.
— Лорд Бортен? Во имя любви к богам!
— Простите нас, моя Королева, — он поклонился. — Мы не собирались вас пугать.
Появилась охрана, и Эолин услышала поблизости других воинов.
Бриана подбежала к Бортену и протянула ему корзину с фруктами, травами и грибами.
— Смотри, что мы нашли!
Бортен наклонился, чтобы поприветствовать принцессу теплой улыбкой.
— Ты должна рассказать мне обо всех приключениях, когда мы вернемся в лагерь.
— У меня еще есть камни в карманах, — сказала Бриана. — Их много, всех цветов. И мы чуть не увидели снежную тигрицу!
Бортен снова нахмурился. Он выпрямился.
— Уже поздно, моя Королева.
Эолин кивнула Мариэль, которая взяла Бриану за руку и пошла вперед. Лорд Бортен шел рядом с королевой, сохраняя натянутое молчание, пока воины выстраивались вокруг них.
Белки гонялись друг за другом поперек тропы и вверх по стволу, мохнатые хвосты помахивали в такт их бодрой болтовне. Трель тенолинского воробья донеслась откуда-то из-за деревьев, вызвав тупую боль в груди Эолин. Она замолчала, надеясь увидеть птицу, но ноты исчезли вдали.
Бортен кашлянул.
— При всем уважении, моя Королева, я не понимаю…
— Мы уже проходили это, лорд Бортен. Если моей дочери суждено стать магой, она должна познать истину леса, подальше от вооруженных людей, подальше от всего, что нарушает магию этого места. Вот почему мы приходим в Моэн. Вот почему мы посещаем Южный лес каждое лето.
— Вам небезопасно выходить на одной.
— Я не утверждала, что это безопасно. Только то, что это дает мне покой.
Бортен покачал головой. Его запах земли и кожи окутывал Эолин, словно поношенный плащ. Она подавила желание прикоснуться к нему.
— Снежный тигр, ради богов, — пробормотал он.
— Нам нечего бояться существ этого леса, — сказала Эолин. Через мгновение она добавила. — Я надеялась, что сегодня ты сосредоточишь защитные инстинкты на принце.
— Уверяю вас, за ним хорошо ухаживают.
— Думаю, он уже устал. Сегодня утром он и твои сыновья должны были победить вторгшиеся армии и уничтожить громовых троллей.
— Да? — тон Бортена немного смягчился.
— Эоган очень давно не играл. В Городе он больше не может заниматься детской магией. Дружба твоих сыновей — величайшее сокровище, которое у него есть.
— Принц Эоган — благородный юноша. Вдумчивый и сильный сердцем.
Эолин искоса взглянула на Бортена.
— Сильный сердцем и вспыльчивый, как его отец.
— Решительный, я бы сказал. Из него выйдет прекрасный король, Тот, кто внушает уважение и преданность, — Эолин понимала, что эти слова предназначались как комплимент, но, тем не менее, они обеспокоили ее. Мальчик десяти лет, Эоган уже был скован своим статусом. Как только он научился ходить, они научили его убивать. Чем ярче пламя его магии, тем больше они формировали его для кровавой цели защиты короны и королевства.
Голос ее подруги Адианы теперь вернулся как ропот в сердце Эолин:
Они отведут его в Город и научат грязным обычаям принцев и королей.
Эолин поежилась, несмотря на жар своих усилий и теплый летний полдень. В лесу было высвобождено странное волшебство. Все предупреждения прошлого развеялись по ветру.
Деревья поредели, превратившись в рыхлые заросли тонких берез. Кроме того, высокие травы сияли золотыми оттенками в дневном свете. В поле зрения появился лагерь, деревня с большими брезентовыми палатками. Над головой трепетали знамена с новым гербом дома ее мужа: два дракона, один серебряный, а другой черный, с переплетенными хвостами.
Шаги Эолин замедлились, остановленные душераздирающим притяжением леса позади. Там она и осталась, разрываясь на грани между любовью, которую выбрала, и жизнью, которую оставила позади.
Усталость охватила ее дух. Не освежающая усталость от долгой дневной прогулки, а более глубокое истощение, порожденное каким-то
