Посвящается Кеану Ривзу и всем поклонникам кого бы то ни было, а также всем женщинам, неважно, больным или здоровым, главное — влюбленным и любящим.
1.
— Ну, давай! Еще! Еще чуть— чуть! Сильнее, напрягись! — От натуги у меня потемнело в глазах. Но я сделала еще рывок. Изо всех сил. Голова медленно кружилась. Колени ломило. Я устала, но была готова на все, чтобы, наконец, покончить с этой пыткой. Музыки уже было не расслышать: стук моего сердца заглушил бы даже ультразвуковой самолет, что уж говорить о «Депеш Мод». — Ну, там осталось еще немного! Будь хорошей девочкой! Не ленись! Давай! Ну, ради Кеану! — Этот голос убивал меня, но я беспрекословно подчинилась. Какое отношение к этому может иметь Кеану?
Спустя мгновение, стало понятно, что очередной рывок, вопреки моим надеждам, вовсе не оказался последним, и я, зажав всю волю в кулак, продолжала. В ушах зазвенело.
Господи, да что же это я делаю с собой!!!
ХХХ
Спустя час, я, осторожно придерживаясь руками за сырые, шероховатые стены, спускалась по скользкой лестнице в подвал видеопроката. Голова все еще кружилась немного. Я знаю, что если и дальше так пойдет, то с головой еще и не такое случится! Но это знание вряд ли бы что-то изменило в моей жизни.
— О, привет! — С недавних пор здесь меня знали все продавцы видеодисков. — Что возьмешь сегодня? Опять что-нибудь с Кеану Ривзом? — Этот белесый тип, по имени Томас, кольнул меня насмешливым взглядом, принимая из моих рук диск с фильмом «Дар». Черт, как же не хочется отдавать его!
— Н-ну, у нас…с мужем, вроде ретроспективы… — я всегда запиналась, когда лгала, — мы смотрим… все с Кеану Ривзом…
— Угу, — хмыкнул он, — уже по десятому разу! — И тут же отвернулся к полкам, забитым дисками.
Какое ему-то дело, козлу!
— Потом будем смотреть все фильмы с … — кого бы назвать, — Бенедиктом Камбэрбэтчем! — Для чего я вечно оправдываюсь? ДЛЯ ЧЕГО?
— Да уж, «Шерлока» смотреть — не пересмотреть! — Томас скользил кривым указательным пальцем по корешкам дисков. Сверху вниз, с полки на полку. Он чувствовал, как я сверлила взглядом его спину. Если честно, я ненавидела его за то, что он догадывался о моем секрете!
Томас: «Вот же больная баба. Фанатка хренова. Она уже все пересмотрела. Блин. Что бы ей всучить?»
— Эй, а не хочешь, к примеру, «Властелина Колец»? Классный фильм, между прочим! Взял одиннадцать Оскаров! Отменное качество!
— Нет! — Какого черта он спрашивает? Он же знает, что мне нужно!
— А! Вот! «Наблюдатель»! Видела? Неплохое кино. Как раз, Кеану Ривз в главной роли. Маньяка играет.
Я смотрела этот фильм 8 раз! Я знала этот фильм наизусть. Это был мой любимый фильм. В роли маньяка Дэвида Гриффина Кеану совершенно неотразим. Это был самый сексапильный, самый вожделенный маньяк на Земле! Чего бы только я не отдала, чтобы быть умерщвленной его руками!
— О! Не знаю! Давай сюда! — Воскликнула я.
Томас: «Слава Богу! Она заберет эту ерунду! Что за фигню смотрят эти больные телки. Смотрели бы лучше эротику…сексу учились!»
— Отличное кино! Тебе понравится. Не слыхала, что там еще новенького вышло с Ривзом? — Он воззрился на меня, так фальшиво играя интерес, что Кеану, наверное, плюнул ему в лицо, если бы увидел!
— Много чего! — Выпалила я, но тут же осеклась. — Я, вообще-то не знаю…что-то вроде «Любовь по правилам и без», … и еще, вроде, какой-то фильм. Называется, по-моему, «Константи…нополь» или «Константайн», но я не уверена,… — я не хотела, чтобы весь персонал проката знал о моей осведомленности в отношении кино-кеану-новостей.
Томас кивнул. Снова по его лицу скользнула мерзкая, насмешливая улыбочка. Я торопливо отдала ему деньги и выбежала из проката.
ХХХ
Жаль, на обложке не было его лица. Его невыносимо божественного лица. Только силуэт. Невыносимо совершенный силуэт. И удавка. О-о, с каким бы удовольствием я сунула бы голову в его удавку! И покончить с этим!
Я села в машину. Диск я небрежно кинула на сиденье рядом с собой. Интересно, для кого я притворяюсь, когда делаю вид, что невзначай кидаю его фотографии так, чтобы всегда видеть их?
Хотелось есть. За окном часто крапал мелкий, весенний дождь, дворники мельтешили перед глазами, смахивая воду с лобового стекла. Сизое, свинцовое небо тяжело давило мне на виски.
Мне надо было заехать в супермаркет, о чем я тут же сообщила себе вслух, перекрикивая радио. Интересно, я обращалась к себе или
к силуэту Кеану, с удавкой, на обложке диска?
Затрещал телефон. Я начала торопливо шарить в сумке одной рукой, в попытке выудить скользкую трубку, но в моей торбе, как всегда, невозможно было что-то разыскать!
Я и не заметила, как чудом проскочила оживленный перекресток на красный свет.
— Алло! — Ненавижу разговаривать по телефону, когда я за рулем!
— Эй, привет! — Это звонила Клара, моя подруга, — я только что видела твою машину! Ты не в супермаркет?
— Туда!
— Тогда встретимся у касс! Есть новости!
Клара любила перемыть всем кости. Она могла поведать всем обо всех, во всех подробностях. Удивительно, но обо мне она обычно не болтала. Или я просто была плохо осведомлена.
Именно Клара позвонила мне тогда, несколько месяцев назад, и предложила сходить с ней в кино.
Весь город валом валил на последнюю часть «Матрицы». Очереди в кинотеатрах выстраивались немыслимые, и билеты на вечерние сеансы покупались за несколько дней вперед.
Я не стала отказываться от приглашения, хотя не смотрела двух предыдущих серий. Информация об этом фильме нескончаемым потоком лилась с последних страниц всех газет: новая теория мира, Бог — архитектор, летающий хакер-Мессия — все это мало меня интересовало.
Мне неплохо жилось и в обыкновенном мире, где Бог — это Бог без всяких условностей, а хакеры сидят за компьютерами, вместо того, чтобы расчерчивать своими силуэтами вечернее небо.
Однако я не отказалась. Надо же было сказать завтра коллегам, что «И Я ТОЖЕ СМОТРЕЛА»!
Это было моей роковой ошибкой! Или неизбежной случайностью. А, может, и судьбой! Такое ведь тоже возможно!
— Возможно и такое, ведь что все мы знаем о судьбе?!
В тот вечер я специально ничего не ела: готовилась приговорить самое большое картонное ведро попкорна.
С первой минуты фильма я поняла, что трачу время зря, ибо не понимаю ровным счетом ничего. Абсолютно. Какие-то штуки летали, железки грохотали,