Рыцарь
1.
Если бы старый барон Хейн Берингар заранее знал, что вспыхнувшая после визита в Италию короля Генриха IV гражданская война продлится тридцать лет, он бы несколько растерялся. Дело в том, что драчливый барон не рассчитывал дотянуть до преклонного возраста, поскольку не стеснялся пользоваться всеми доступными благами жизни, а с другой стороны, не дожить до конца войны и не знать, чем она кончилась, было немного обидно. Хейну Берингару – а еще его называли Рыжий Счастливчик – было пятьдесят пять лет, старый рыцарь явно поднаторел в ловле военной удачи, а его тыл – замок Берингар всегда считался неприступным. Прежде чем ринуться с восставшими саксонцами на короля, барон, никогда не отличавшийся логикой решений, решил жениться. Кровавое вино войны, разбавленное небесным нектаром любви, должно было бы еще больше вдохновить на рыцарские подвиги темпераментного вояку. Женой Рыжего Счастливчика стала младшая дочь обедневшего графа Арне Эрмелинда. Девушке только что исполнилось шестнадцать лет, она была удивительно красива, а воспитание в бедном доме жестокого отца сделали ее характер спокойным и терпеливым.
– … Как у хорошо объезженной лошадки! – не без многозначительной улыбки, заключил Хейн.
Трудно сказать, что привлекало Хейна больше, война с королем Генрихом или молодая жена. Может быть, именно поэтому он и решил взять молодую супругу с собой. Бледная после свадьбы Эрмелинда поцеловала жесткую руку мужа и сказала, что последует за ним хоть на край света. Короче говоря, барон Хейн остался доволен: сочетание приятного (медового месяца) и полезного (война с кролем, которого старый рыцарь презирал не меньше, чем его отца Генриха III) омолодили его лет на двадцать. Покидая свой замок Берингар, Хейн распевал старые рыцарские песни, много шутил, а, уже миновав подъемный мост, он чуть приотстал от солдат и постучал ножнами меча по крыше кареты плетущейся в хвосте колонны.
– Ну, ты как, а?.. – весело спросил барон выглянувшее наружу милое, женское личико.
Эрмелинда слегка покраснела (она почему-то всегда краснела, когда говорила с мужем) и заверила его, что «все чудесно».
Старый рыцарь перекрестился на хмурое, дождливое небо и поблагодарил Господа за удачное начало похода. Он припомнил, что в прошлый раз его конь раздавил какого-то приблудного пса прямо на мосту, но не насмерть и пес страшно выл, провожая душераздирающим воплем идущих на войну рыцарей и солдат. Хейну пришлось послать назад расторопного молодчика, и тот прикончил собаку. Барон хотел было рассказать о том случае Эрмелинде, но передумал, вдруг нахмурился и, хлестнув коня плетью, умчался во главу колонны.
2.
Король Генрих IV проявил истинно королевскую решительность. Пока швабская армия под начальством герцогов Вельфа и Бертольда не спеша собиралась между реками Рейн и Некар, король смело напал на саксонцев. 7 августа 1078 года у города Мельрихштадт состоялось сражение. Тяжеловооруженные рыцари могли либо атаковать, либо бежать. Классический удар рыцарской конницы всегда был похож на удар копья и после удара «копье» следовало вернуть в исходное положение, перестроиться и наносить новый удар. Толкотня на поле боя достигла апогея после полудня. Лихие рейды конницы следовали один за другим с обеих сторон. Но люди и лошади постепенно уставали и удары отрядов, блестяще прорисованные на картах, на поле боя вдруг становились все менее расторопными, а то и просто запоздалыми. Иногда кавалерия вламывалась в лесок, но находила там не врага, а ямы и пни. Кони с жалобным ржаньем ломали ноги, а добычей атакующих становились два-три десятка изодранных трупов и перевернутые телеги. Кое-кто из рыцарей вдруг вспоминал, что этот лесок был уже атакован королевскими войсками еще утром и доблестные рыцари застали тут обоз из десятка телег. Возниц убили, телеги сожгли, а лошади разбежались.
Последними, уже вечером и по настоящему, с поля боя бежали саксонцы, а королевские рыцари решили отдохнуть и подкрепить свои силы вином и местной зайчатиной.
Отряд Хейна Берингара находился в группе отважного пфальцграфа Фридриха. Замысловатые маневры конницы во время боя, которые порой то отменялись, едва начавшись, то снова возобновлялись, но уже в другом направлении, внесли такую путаницу в командование сражением, что группа отважного пфальцграфа запуталась больше остальных и пробыла всю ночь на ставшем вдруг никому не нужном поле боя рядом с войсками Генриха IV. Посланные храбрым Фридрихом к самозваному королю Рудольфу связные вернулись ни с чем, не найдя короля ни поблизости от места сражения, ни в самом Мельрихштадте.
Ближе к утру пфальцграф наконец понял, что остался один на один с королевской армией. Мужество оставило его, и пфальцграф не просто ушел, а буквально удрал с поля боя. Правда, как стало ясно позже, он мог взять в плен короля Генриха и прекратить едва начавшуюся войну. Все дело в том, что королевские рыцари слишком увлеклись кто охотой на зайцев, кто вином, а большинство попросту отправились по своим замкам, послав войну с ее дурацкими маневрами куда подальше. Рядом с Генрихом IV оставалось не более десятка рыцарей, треть из которых была ранена, треть потеряла коней во время одной из атак на злополучный лесок с сожженным обозом, а треть была попросту пьяна, как и сам Генрих уже вкусивший местной зайчатины.
Но если возвращение Генриха IV в Баварию было относительно благополучным, то отряд пфальцграфа Фридриха, упустивший удачу на поле боя, судьба подвергла дальнейшим испытаниям. Отступающие войска короля-самозванца Рудольфа Швабского грабили местное население. Население, разумеется, не могло не реагировать на разбой, но поскольку реакция народа на насилие со стороны властей всегда носит несколько запоздалый характер, то подавляющее количество ударов обрушилось именно на отряд пфальцграфа Фридриха, плетущийся в самом конце отступающей армии.
Хейн Берингар совсем забыл о своей юной жене Эрмелинде. Точнее говоря, он запамятовал о ней еще утром, когда начались конные атаки и напрочь забыл о юной деве на обратном пути, когда барону пришлось обороняться от крестьянских вил и дубин.
Хейн добрался до своего спасительного замка-логова только 14 августа. Когда остатки его воинства с величайшим трудом и в не менее величайшем изнеможении пересекли наконец подвесной мост, Хейн вдруг увидел у широких порожек донжона (внутреннего дворца крепости) карету Эрмелинды. Если на уставших воинов карета не произвела никакого впечатления, то Хейн все-таки подошел к ней и некоторое время осматривал… То, что он увидел оказалось довольно жалким зрелищем. На позолоченных боках кареты были видны многочисленные вмятины, а в подушках, которые, судя по всему, в дороге с успехом заменяли стекла, торчали стрелы
