Предисловие издателя
Роберт Жиру
«Семиярусная гора» была впервые опубликована пятьдесят лет назад, в октябре 1948 года. Как видно из дневника Томаса Мертона, он начал работать над автобиографией на четыре года раньше, в траппистском монастыре в Кентукки, куда приехал в декабре 1941 года в возрасте двадцати шести лет, оставив должность преподавателя английской литературы в Колледже Св. Бонавентуры в Олеане, штат Нью-Йорк. «Есть человек, – писал Мертон, – в определенном смысле еще в большей, чем я, степени ответственный за появление “Семиярусной горы”, равно как он же был причиной появления всех остальных моих произведений». Этим человеком был дон Фредерик Данн[2], аббат, который принял Мертона в качестве кандидата, а в марте 1942 года – в качестве послушника ордена траппистов.
«Все свои инстинкты писателя я принес с собой в монастырь», – свидетельствует Мертон, добавляя, что настоятель «поддерживал меня, когда я хотел записывать стихи, размышления или что-то другое, что приходило в голову во время моего послушничества». Дон Фредерик предложил Мертону написать историю своей жизни, и поначалу послушник делал это с большой неохотой. В конце концов, он ведь решил стать монахом для того, чтобы оставить позади прошлую жизнь. Однако стоило начать писать, и работа пошла. «Не знаю, какую именно аудиторию я видел перед собой, – признавался Мертон, – мне кажется, я высказывал то, что было во мне, пред лицом Бога, который знает, что во мне». Через некоторое время он попытался «смягчить» первоначальный набросок текста ради траппистских цензоров, остро критиковавших его в особенности за описание лет, проведенных в Колледже Клер (Кембриджский университет), когда он стал отцом незаконнорожденного ребенка (ребенок, по всей вероятности, погиб вместе со своей матерью во время бомбардировки Лондона). За это Мертон был «отослан» – исключен – из колледжа, и его английский опекун (оба родителя Мертона умерли) посоветовал ему покинуть Англию, объяснив, что о дипломатической карьере в Лондоне можно забыть. Мертон отправился в Америку и поступил в Колумбийский колледж, где мы и встретились в 1935 году.
В Соединенных Штатах все еще царила Великая депрессия, времена были серьезные, серьезными были и студенты университета. Среди моих и Мертона сокурсников были Эд Рейнхардт, сделавшийся известным художником, Джон Латуш, прославившийся в мире музыкального театра, Герман Воук, знаменитый романист, Джон Берримен, ставший выдающимся поэтом, Роберт Лэкс, Эдвард Райс, Роберт Гибни и Сай Фридгуд, близкие друзья, связанные с Мертоном работой в юмористическом журнале колледжа «Джестер», и Роберт Герди, ставший впоследствии редактором «Нью-Йоркера».
Мы встретились в кампусе, когда Мертон пришел в офис «Колумбия Ревью», литературно-художественного журнала, издававшегося в колледже, и показал мне рукописи – рассказ и несколько рецензий, которые мне понравились и которые я принял. Про себя я подумал: «Этот парень – писатель». Это был коренастый, голубоглазый человек, с редеющими светлыми волосами, живой речью и легким британским акцентом. Он был студентом предпоследнего курса, я – выпускного. Он рассказал мне о своем увлечении джазом и Гарлемом, кино – особенно У. К. Филдсом, Чаплином, Китоном, братьями Маркс, Престоном Стёрджесом, интерес к которым разделял и я. Нам обоим нравился Марк Ван Дорен как учитель. Пару раз мы смотрели фильмы в старой «Талии»[3], и конечно, в эти левацкие времена такие слова как религия, монашество, богословие, никогда не всплывали. Я окончил университет в июне 1936-го, не смог найти работу в книжном издательстве (как надеялся), и устроился в CBS [4]. А в декабре 1939-го Фрэнк В. Морли, глава отдела продаж «Харкорт Брэйс энд Компани», с одобрения Дональда С. Брэйса (который основал эту выдающуюся фирму вместе с Альфредом Харкортом в 1919 году) нанял меня в качестве младшего редактора. Среди первых рукописей, которые мне предстояло оценить, был роман Томаса Джеймса Мертона, предложенный Наоми Бартон из литературного агентства «Кёртис Браун Лимитед». Героем «Дуврского пролива» был студент Кембриджа, который перевелся в Колумбийский университет и увлекся бестолковой миллионершей, танцовщицей, поклонницей индийской музыки и левых идей. Все действие происходило в Гринвич-Виллидж[5]. Я согласился с другими издателями, что автор талантлив, но сюжет топчется на месте и оканчивается ничем. Шесть месяцев спустя Наоми прислала «Лабиринт», улучшенный вариант того же романа, который также был отвергнут.
Впервые после окончания колледжа мы случайно встретились в книжном магазине Скрибнера на Пятой авеню, это было в мае или июне 1941 года. Я листал книги и почувствовал, что кто-то коснулся моего плеча. Это был Мертон. «Том! – воскликнул я. – Рад тебя видеть. Надеюсь, ты все еще пишешь?» «Ну, – ответил он, – я только что из “Нью-Йоркера”, они хотят, чтобы я написал для них о Гефсимании». Я понятия не имел, что это такое, и сказал ему об этом. «О, это траппистский монастырь в Кентукки, куда я ушел». Это открытие меня ошеломило. Я и подумать не мог, что с Мертоном произошло религиозное обращение и он интересуется монашеством. «Что ж, – надеюсь прочесть, что ты об этом напишешь, – сказал я. – Для “Нью-Йоркера” это будет нечто совершенно необычное». «Ну что ты, – ответил он, – я бы в жизни не подумал писать об этом». Это объяснило мне многое. Только сейчас я понял, какая необыкновенная перемена произошла с Мертоном. Я пожелал ему всего доброго, и мы расстались.
