Джиллиан
Детский сад-10
ЭХО МЁРТВОГО ЛЕСА.
Часть вторая
Глава первая
Весенний месяц играл перепадами температуры: к вечеру земля чернела лужицами, в которых лениво плыли облака, — а утром ненадёжные естественные зеркала индевели холодным призрачно-белым ледком. Даже днём идти по этим лужам, если на тебе добротные сапоги, — одно удовольствие. Только слушай, как похрупывает под ногой ночной ледок да с коротким писком время от времени разлетается талая вода. А уж если над головой начинают распевать птицы, если гудящий среди стволов ветер доносит острые запахи отогревающейся земли и хвойный аромат почек, удовольствие от прогулки становится чарующим…
Старый эльф уверенно вышел на опушку Нового леса, где-то с полгода назад сменившего страшное пристанище тёмных друидов. Язык не поворачивался назвать путника стариком. Высокий и подтянутый, насторожённый — и шагающий так легко, что казалось — летит… Он замер, разглядывая раскинувшийся перед ним глубокий овраг, который каждую весну взрезали новыми руслами талые воды, а каждое лето его же склоны обрастали густыми травами и почти непроходимым кустарником. Ярко-синие глаза эльфа, почудилось, всего лишь окинули этот овраг рассеянным взглядом, но путь через него был определён мгновенно.
Не торопясь, Трисмегист начал спуск, то и дело цепляясь за голые прутья кустарников, когда нога начинала внезапно скользить по утреннему льду, плохо вписавшемуся в старые травы и в корни молодых деревьев. Перебрался он через овраг с ощутимой опасностью для жизни, а затем поднялся к опушке другого леса — того, который тёмные друиды не успели присоединить к мёртвому. Здесь, в звонкой тишине, птицы, казалось, щебетали излишне старательно.
Постояв на проталинке, эльф внимательно огляделся по обе стороны от себя. Первый осмотр ничего не дал. Вторую оглядку Трисмегист провёл более тщательно, добавив короткое поисковое заклинание и довольно усмехаясь. Одобрительно поднял бровь, обнаружив искомое справа от себя — в нескольких шагах. И далее пошёл уверенно по невольной подсказке не вполне опытного мага.
Идти пришлось недолго. Иней, обледенивший травы и прошлогодние листья, после обеда даже тут, в многовековой части леса, куда густая листва не пропускает солнечных лучей, успел растаять. Если бы не сапоги с крепкой подошвой, старому бродяге довелось бы частенько оскальзываться.
До места он добрался только к вечеру. Как обычно.
Снова остановился, проверяя, спокойно ли его дыхание, и одновременно созерцая странную поверхность, которую предстояло пересечь. В только что пройденном лесу, среди пожухлой осенней листвы и подмороженной за мягкую зиму бледно-коричневой травы, уже пробивались молодые ярко-зелёные иглы травы, золотистой под горячим по-весеннему солнцем. Но перед пристальным взглядом старого эльфа простирались топи.
Здесь могучие старые крепчуги держались из последних сил, заметно подавшись в сторону здоровой земли, а чахлые деревца и кустики уныло серели, каждый второй не переживши даже слабые зимние морозы. Под редкой зеленью и почерневшими мхами, знал Трисмегист, пряталась трясина, изредка показываясь на поверхность желтовато-чёрной гнилой лужицей. Но тропки, едва заметные даже для магически опытного глаза, старый эльф увидел сразу.
Теперь он не прятал своё присутствие — а решительно пошёл по одной из троп, не слишком уверенно проложенной по ненадёжной тверди, оставшейся посреди глубоких болотных ямин. Да и назвать эту тропу тропой — трудновато. По ней ходили еле-еле пять-шесть раз с болота и обратно.
В сумерках, попетляв там, где другой бы после второго поворота бросил это дело, он оказался на краю небольшой поляны. Ноздри чутко дрогнули, поймав почти растворившуюся во влажном воздухе струйку древесного дыма.
Поляну “охранял” громадный крепчуг, высившийся в центре. Настолько древний, что стоял он на своих корнях, словно специально поставленный на причудливый постамент из кривых и толстых столбов.
Чем ближе к нему, тем было отчётливей видно, что у самого его основания возится небольшая фигурка, плохо различимая в сумерках. Ещё пара шагов — и Трисмегист разглядел, что фигурка то и дело пропадает в клочьях чёрного в вечерней тьме дыма, идущего из небольшой впадины, аккуратно вырытой в земле.
Фигурка замерла, когда Трисмегист спокойно дошёл до кострища и встал напротив. Приглядевшись, старый эльф понял, что мальчишка разделывал тушку кролика.
— Добрый вечер, — сказал он и присел на корточки, чтобы не слишком смущать Ивара своей персоной.
— Добрый… — насторожённо откликнулся маленький друид. Он с минуту внимательно всматривался в старого эльфа, а потом глубоко вздохнул и угрюмо сказал: — Я думал — мне помогает Коннор.
— Коннору сейчас нельзя выходить за пределы деревни, — сказал Трисмегист и поднялся, оставив на земле у кострища котомку. — Давай помогу с добычей.
— Я сам! — чуть не огрызнулся Ивар. Он открыл рот, собираясь сказать что-то ещё, но явно спохватился и отвернулся.
Трисмегист промолчал, в полутьме усмехаясь мальчишечьей упёртости (ему нравилось это словечко Селены), и, снова присев, принялся выкладывать из котомки свежий хлеб, кувшин с козьим молоком и масло, завёрнутое в бумагу, а затем сунутое в глубокую керамическую чашку “от Кама”. Маленький друид искоса следил за его действиями. Как и ожидал старый эльф, именно Ивар не выдержал первым.
— Почему Коннору нельзя выходить? Он всё ещё… там?
— Нет, из библиотеки прошлого он вышел через три месяца после твоего побега.
— Я не убегал!
— После твоего ухода, — бесстрастно поправился Трисмегист. — Но сразу Коннор попал в другую ловушку: твой брат теперь существует в двух личностях.
— Это… как? — помедлив, спросил Ивар.
— Давай для начала приготовим ужин, — предложил старый эльф, — а потом я расскажу всё, что происходит с Коннором сейчас. И почему тебе пора возвращаться в Тёплую Нору.
Он заметил, как упрямо дёрнул Ивар подбородком на его последнюю фразу. Но эльф ничего не сказал, а оттеснил мальчишку от его добычи и принялся быстро готовить мясо к запеканию в углях, исподтишка поглядывая, как маленький друид нетерпеливо развязал чистые тряпки, в которых прятался хлеб, и вытащил пробку из горлышка кувшина. Трисмегист улыбнулся, пряча улыбку: мальчишка не стал пить молоко из горлышка, а, нагнувшись, взял откуда-то от корней свою чашку — её когда-то тоже тайком от него принёс сюда старый эльф.
И ел Ивар очень аккуратно, усевшись перед небольшим костерком напротив Трисмегиста, расположившегося даже здесь с комфортом: последней вещью тот вынул из котомки тонкое одеяло, больше похожее на плед.
Пока мясо запекалось, Ивар съел половину хлебного кругляша, торопливо и с наслаждением отщипывая от него понемногу и запивая молоком. Трисмегист поглядывал на него, но в основном задумчиво смотрел на мотающееся в земляной ямине пламя, которому подбросили пищи. Он же вынул
