Есть у людей на все свои причины.
Забытые заржавленные мины.
1. Ближний космос
Кто помнит советских космонавтов поименно?
Давно миновала та славная эпоха, когда профессия космонавта ассоциировалась со звездолетчиками «Туманности Андромеды», а поэт, сочинивший «Закурим, друзья, перед дальней дорогой», становился лично известен Никите Хрущеву. Пришли новые времена – прагматически-товарные, и покорители Вселенной уступили первенство в народном сознании высокогрудым певуньям, жующим жвачку под фонограмму. Да и много стало тех космонавтов, подвиг их бессмертный как бы размазался, обезличился. Канули в Лету моменты, когда весь мир задерживал дыхание, наблюдая возвращение в океан Земли капсулы с астронавтами, запылившими свою обувь в море Дождей; в пропасть истории канули месяцы, когда миллионы людей следили за путешествиями «Лунохода-1»… Сейчас хоть на Марс, хоть на Плутон запусти посудину с экипажем на борту – кроме специалистов, никто бровью не поведет… Но нет, все же могут быть исключения! Если, не дай бог, случится неприятность, сравнимая, например, с трагедией «Челенджера», и притом будет хорошо и эффектно заснята со стороны. Мой вариант – экспедиция в пояс астероидов, допустим, на Цереру, там авария и медленное умирание от удушья в течение пары месяцев, при этом ежедневная трансляция прощаний с родственниками и детьми. Вот это, пожалуй, может затмить некоторые сериалы на какое-то время. Ну а если в экипаже будет еще и женщина, это сразу привлечет к трагедии всеобщее внимание. Хорошо бы ей до полета быть биологом каким-нибудь, разводить хрюшечек либо белых мышат, а всего лучше – воспитателем детского сада. Можно крупным планом продемонстрировать былое место ее работы, подопечных-крохотулек – хомячков или детей. Зрители будут рыдать, киношники собирать взносы на памятник, придворные писатели бегать с идеями написания биографии томов в пять. Хорошо показать мамулю капитана корабля, стойко переносящую тяготы и мирно копающуюся в огороде перед скромным домишком. А затем можно, чтобы придать ситуации дополнительную остроту, найти волшебный способ добывания воздуха с поверхности этой самой Цереры (ясное дело, кислород надо заранее прихватить с собой)… Вот после всего этого космонавтов будут ждать с нетерпением, вырастет популярность новостных программ. Самая лафа для рекламы!
Теперь о деле. Ясно, почему начало функционирования международной орбитальной станции «Альфа» прошло без шумихи? Тихо и мирно стала она делать свою работу. Не спеша сменялись там экипажи и привинчивались новые отсеки-лаборатории; повседневно и буднично огибала она Землю-маму по законам Кеплера; притирались на ней друг к другу «дети разных народов»; посещали ее иногда конгрессмены, обеспечивая себе космические каникулы за деньги налогоплательщиков, а иногда миллионеры, но эти, правда, за деньги своих компаний. Поговаривали и о вояже президента, но до момента, когда будут говорить: «Наш президент в космосе уже был, а ваш?» – еще далеко.
Сейчас на «Альфе» работали: пять американцев, англичанин, двое русских, китаец и японец. В общем, славный дружный экипаж. В данный момент не все находились внутри: два штатовца разворачивали за бортом в вакууме большую антенну радиотелескопа. Почти весь остальной экипаж был занят созерцанием этого забортного конструирования на мониторах. Лишь два других американца проводили в модуле-лаборатории эксперимент, связанный с какими-то излучениями. Вообще-то, их опыт не касался непосредственно военно-геополитических вопросов, это был скорее эксперимент по физике вакуума, но тем не менее он имел гриф секретности.
Один из русских, находящийся уже третьи сутки в биологическом модуле и официально исследующий, как ведут себя вирусы СПИДа в невесомости, занимался прослушиванием разговора американцев-физиков, а также подсматриванием за ними. Информация в его биомодуль поступала по замаскированному восьмидесятиметровому световоду от микрокамеры, собранной в Казани из швейцарских комплектующих.
Китайцы и японцы также занимались какими-то своими азиатскими делами.
Словом, в ближнем и дальнем космосе царил мир.
2. Пловцы
Иногда морозной зимой я представляю себе перегретые солнцем пляжи, теплые коралловые моря, водичку – парное молоко, блаженство купального сезона. Однако все хорошо в меру. Когда вода без края, волны до горизонта и щекочущая нервы бездонность под ногами – купаться уже не так весело. А через несколько часов полоскания, когда солнечный диск по-тропически резво ныряет в пучину и граница между водой и воздухом исчезает, тогда горе натурам с необузданным воображением – вся пустота внизу населяется бесчисленными щупальцами и зевами зубастой, ненасытной плоти. Ставлю сто пиастров на бочку – слишком впечатлительным созданиям, оказавшимся один на один с океаном, не дотянуть до рассвета: шевелящаяся жуть из голов переселится в реальность – заморозит судорогой бицепсы, трицепсы, голени, а потом страх закупорит сердечные клапаны. И вселенная их схлопнется, коллапсирует внутрь.
Тем не менее быть тупым валенком в подобной нештатной ситуации тоже не советую. Самое надежное – эдакий промежуточный вариант – подвижный разум, прихлопнутый крышкой практицизма, достаточно тяжелой, дабы не сорваться от кипения мыслей. Плавание стилем брасс в течение часов трех-четырех кряду уверенно помогает отупеть в достаточной степени. Настоятельно рекомендую всем нуждающимся. В отличие от водки – полезно для организма.
Так вот, к чему все высказанное? Это только присказка, в действительности не было никакого промежуточного варианта с падающим в море солнышком – сразу вода по уши и темень туманом. И тогда из четырех десятков оказавшихся посреди ночи в воде, в неясной точке безбрежного моря-океана, без всяческих плавательных средств, включая круги спасательные, доски и пляжные топчаны, – до скоротечной зари тропиков дотянули только двое. Остальным не повезло, хотя настоящие акулы на них не охотились, а про тех, что жили в их головах, мы не ведаем.
Двоих полудохлых американцев подобрало на рассвете новозеландское рыболовное судно, предварительно едва не протаранив их носом. Им чрезвычайно повезло, потому как об их местоположении никто ведать не ведал и никаких спасательных работ в этом районе не планировалось. Еще им подфартило тем, что, выйдя поутру на палубу, старый капитан Ко Миноо решил плюнуть за борт, а не как обычно – на палубу под ноги.
