Андрей Волковский
Необычное и обыкновенное
А морю было всё равно... (фэнтези, драма)
Лодка мерно покачивалась на волнах. Море сегодня было спокойным, а люди в лодке нет.
Ривин сидел, прижимаясь плечом к брату, и с тоской смотрел на отца.
— Готовься, Лук-кас, — сказал отец, внимательно вглядываясь в карту. — Поселение маринов почти под нами.
Лук-кас ободряюще коснулся руки брата и вскочил.
Ривин еле сдержал всхлип. Он спорил с отцом вчера и позавчера, и много дней до того, но бесполезно. Тот не желал слушать, отмахиваясь взрослым “ты сам потом поймёшь”, “это для твоего же блага” и “Хватит! Успокойся!” Ривин пробовал говорить с братом, но тот лишь улыбался в ответ и говорил, что отец со всем разберётся.
Но то, что задумал отец, неправильно. Нельзя просто сдаться и позволить ему сделать то, что он задумал.
— Не надо, папа...
— Надо, Ривин. Это для твоего же блага, — ну вот, опять он за своё. — Лук-кас, ты ведь согласен?
Названный брат кивнул:
— Да, отец.
— Вот и хорошо. Мы на месте. Иди сюда.
Лук-кас подошёл и замер у борта, глядя вдаль — туда, где вода сливается с небом.
Отец позволил ему несколько секунд полюбоваться морем, а потом сказал:
— Пора.
Брат бросил взгляд через плечо, улыбнулся и прыгнул в воду.
Море шумело равнодушно и гулко. Ему всё равно, кто попадает в его бесконечную глубину.
Ривин с трудом встал, доковылял до борта и попытался разглядеть брата, уплывающего к поселению маринов. Не разглядел.
— Папа...
— Ривин, хватит, — не отрывая взгляда от карты, отрубил отец. — Мы уже обсуждали это. Лук-кас принесёт Рог Моря — и тогда я смогу тебе помочь. По-другому никак.
Ривин знал, что уродлив. Когда он шёл, то переваливался с боку на бок, с трудом волоча короткие ноги — одна длиннее, другая короче. Мешковатая одежда не скрывала чересчур длинных рук, болтающихся вдоль тела, и скособоченной фигуры. Лицо Ривина покрывали морщины, длинный кривой нос нависал над перекошенным на правую сторону ртом.
Отец говорил, что пока он такой, люди будут его сторониться. Им плевать, что Ривин — сильный маг. Что он умеет лечить и прекрасно рисует. Что он добрый и заботливый, жизнерадостный и приветливый. Всем всё равно, объяснял отец, люди замечают страшное лицо, некрасивое тело и нелепую походку — и им нет дела до талантов и доброго сердца уродца.
— Ты не женишься. Не сможешь нормально работать. У тебя не будет ни друзей, ни партнёров. Люди много внимания уделяют внешности. Хочешь хорошо жить среди них — будь, как все! — повторял отец.
Ривин понимал, что отец прав. Что с его, Ривина, уродством надо что-то делать. Но выбранный отцом путь не годится. Не такой ценой. Почему ради того, чтобы он стал нормальным, должны пострадать несчастные марины?
Отец в нетерпении постукивал пальцами по карте. Для него всё просто: есть проблема, которую нужно решить, — и для её решения годятся любые средства. Сын проклят, а чтобы защитить его от проклятья, нужен мощный артефакт. Человеческие защитные артефакты слишком огромны, творения дивного народа не годятся для людей, у оборотней нет защитных амулетов. А вот вещи, созданные маринами, морским народом, подходят.
Отец проводил исследования всё время, сколько Ривин себя помнил, и теперь был готов трансформировать Рог Моря в защитный артефакт, способный рассеять проклятье.
Но Ривин так не может, ведь, как он узнал недавно, Рог Моря охраняет поселение маринов, морских людей, от подводных чудовищ. И если Рог забрать, деревня окажется беззащитной и всех, кто там живёт, сожрут акулы, морские тигры и другие жуткие твари глубин.
Отец говорил:
— Ерунда. Они даже не люди.
— Но Лук-кас тоже марин, — пробовал возражать Ривин.
— Поэтому я его и вырастил. Увы, человек никак не может войти в храм маринов и забрать Рог. Иначе я бы сам это сделал. Ведь я люблю тебя, сынок. Ты — всё, что у меня есть.
Ривин тоже любил отца.
Он не привык спорить и думал, что сможет смириться, но сейчас сидел и представлял, как вернувшихся с праздника маринов рвут на части акулы и морские тигры, и ему хотелось плакать.
Он должен остановить брата.
— Папа, так нельзя. Я прошу тебя — остановись! Верни Лук-каса!
— Давай поговорим, когда Рог будет у нас, ладно?
— Папа! Ты меня не слышишь? Я прошу тебя: не надо!
— Надо, Ривин, надо, — пробормотал отец, листая большую книгу и делая пометки на карте.
— Посмотри на меня, отец!
Мужчина нахмурился, отложил книгу и повернулся к сыну.
— Ривин, я знаю: ты волнуешься за брата. Ему ничего не грозит. Марины, эти местные лягушата, на празднике в людском поселении. Храм ничем не защищён от таких, как Лук-кас. Он справится.
— Но марины, они же умрут без Рога! — закричал Ривин.
— А вот это не твоя забота, сын. Перестань вести себя как капризный ребёнок! Всё. Закончили!
Если Ривин просит, то от него просто отмахиваются, а если кричит, то он — капризный ребёнок. Слушать его отец не собирается.
— Нет! — ещё громче крикнул Ривин и вскинул руку.
С тонких кривых пальцев сорвалась молния, на лету превратившаяся в искрящуюся сеть, и врезалась в отца. На его лице отразилось недоверчивое удивление, словно он никак не мог поверить в то, что сын атакует его. Собственно, Ривин и сам с трудом это осознавал.
Мужчина рухнул, скованный заклинанием. Ривин подошёл вплотную и сказал:
— Прости, папа. Но так нельзя! И если ты не остановил Лук-каса, то это сделаю я.
Его сердце бешено колотилось. Тело покрылось потом. Почему-то заболела голова, и в левом виске будто спицу проворачивали.
Ривин наклонился, морщась от боли, и вытащил из отцовского дорожного сундука шкатулку. Сосредоточился, создавая Разбей-ключ, открыл шкатулку и вынул из неё Усмирение Вод.
Отец, лежащий на палубе, яростно вращал глазами, тщетно пытаясь вырваться из-под власти заклинания и запретить сыну совершить самую большую глупость в его недолгой жизни.
— Прости, папа... — ещё раз повторил Ривин и сдавил в ладонях синий шарик с заклинанием.
Шарик пошёл трещинами, из них просочились лёгкие, как клубы дыма, вихри Усмирения, за несколько ударов сердца
