Мария Хорошилова
Бабка-Яга
Жили — были на дальнем севере муж с женой, да горя они не знали. Была у супружеской пары красавица — дочка с изумрудными глазами и шелковистыми золотыми волосами. Как неожиданно вдруг в дом пришла беда. Жена тяжело заболела и через какое — то время умерла. Муженёк погрустил день — второй и женился через время на другой. Баба та была на редкость противная, совсем она невзлюбила милую, кричала, унижала и оскорбляла день ото дня.
Как — то раз отец уехал в командировку на юг, оставив доченьку с новой женой своей, в тот день как раз баба и говорит падчерице:
— Сходи — ка ты к тетке, к моей сестре. Мне нужны от нее спицы с синей пряжей, себе надо шапку теплую на зиму связать. Авось морозы стукнут, а у меня голова голая. Негоже… Так, все, отправляйся, да поскорее!
Не противилась девочка, но прежде решила зайти к родимой своей тетеньке, которая жила по пути к сестре мачехи. Три часа пешком с небольшим беленьким рюкзачком шла миленькая к тете. В то время, как она почти добралась к домику у опушки, пошел снег, сильно затуманивший видимость. Чуть было не заблудилась деточка, но нашла дорогу к тетеньке.
— Здравствуй, родненькая! Какими ты тут судьбами?
— Тетушка, здравствуй! Послала меня мачеха к бабке нерадивой, сестре своей, да приказала вернуться с синей пряжей и спицами. А по пути я к тебе решила заглянуть, чаю попить, авось ты может и не против.
— Не против, конечно, родная. Садись, угощу тебя ароматными шоколадными конфетами. Только вчера друзья гостинцы со столицы привезли! Но прежде, я тебе дам две вещи. Шарфик, чтобы сама ты не замерзла в такую непогоду. Да блинчиков в дорогу, как вдруг кушать захочешь.
Не хотелось девочке уходить от тетушки, да вскоре пришлось. Отблагодарила она тетеньку, положила румяные блинчики в рюкзак и отправилась по морозу исполнять поручение мачехи.
Шла, шла девочка, да пришла наконец в домик на опушке. Испугалась девочка виду его так, что аж ахнула. Раньше она здесь бывала, проходила неподалеку. Но прежде он был краше, сейчас же от него отвалилось несколько дощечек со стен, и потрескалась краска. Окна открыты на распашку, а в некоторых и вовсе стекол нет.
Пришла девчушка к сестре мачехи, а та была бабка — яга, костяная нога, да косые глаза. Старуха уже с порога посмотрела на девочку неодобрительно.
— Здравствуй! Какими судьбами ты так далеко от дома? Заблудилась, али мороз приволок? Я — гостей не жду вовсе.
— Здравствуй, тетенька! Я здесь не случайно. Мачеха меня отправила, сестра твоя, попросила принести ей спицы с синей пряжей, говорит, чтобы я взяла их у тебя.
— Ну заходи, коль уж ты по делу. Но и у меня задания для тебя будут. Ты знай, что я вещи не люблю так просто кому-то отдавать, будь это даже для моей родной сестры.
Оставила сиротка свои вещи, а сама пошла за бабкой. Коридор у нее узкий, потолки низкие, на стенах старые дурно пахнущие ковры, а там, где их нет, висят черно — белые фотографии в потесанных рамках.
Привела бабка — яга девочку в спальню свою и дала красный веник с совком.
— Я уже немолодая, а в тебе еще кровь кипит. Помоги сначала тем, что подмети полы в моей спальне. Давно я хотела этим заняться, да спина моя так не разгибается, как твоя еще как может. Я здесь сидеть буду, газету читать. А от тебя я жду чистоту и порядок!
Взяла молча девочка совок с веником, да стала убираться, вот только правда неохотно. Она думала о том, как бы поскорее попасть домой, да сесть за прочтение новой книги, кушая тетины блинчики. Управилась девочка за три минуты. Подходит к бабке, касается осторожно ее плеча и повторяет, для чего она все — таки по поручению мачехи пришла. Встает бабка — яга, недовольно смотрит своими косыми глазами на пол, оглядывая пыльный ковер, да как ударит со всей силы тростью деревянной о пол, что аж веник с грохотом улетел на землю.
— Да что ты делаешь, окаянная! Я же прошу тебя убраться нормально, качественно! Не буду я тебе давать ничего из того, что ты просишь. Коли ты так неуважительно к моим просьбам относишься, я буду также относиться к твоим. Пока ты все мои дела не переделаешь, в любом случае отсюда не выйдешь! Съем!
Девочка от испуга замерла как вкопанная, да ни слова промолвить сил нет, так и стояла молча минуты три. Отмерла она лишь в тот момент, когда к ней старенький серый кот подошел, да об ноги стал тереться. Села девочка на корточки, да принялась его гладить. Тепло от серенького котика немного успокаивало, но все равно не спасало бедную девчушку, ставшую заложницей злой сумасшедшей бабки — яги.
— Родная, — как ничего и не бывало послышался голос бабки — яги. — Я тебе сейчас топор дам, два дела есть на выбор. Ты можешь сделать из него кашу, али пойти в лес нарубить дров для печки. Но времени на раздумья нет, отвечай сейчас, да побыстрее, мне тебе все необходимое еще подготовить надо.
Заметалась девочка, да решила, что дрова ей рубить проще, ведь рецепт каши из топора она совсем и не знает. А коли состряпает что-то невкусное, бабка в ярости будет. А девочке от этого будет только хуже.
— Иди. Да только если посмеешь сбежать, я тебя любой ценой настигну!
Не осмелилась деточка ее ослушаться, немного отошла, да начала пытаться дрова колоть. Топор хочет поднять, а руки ее не слушаются, все он к земле с силой неистовой тянется. Стоит сиротка на морозе, пытается перебороть себя, победить этот топор, да тело ее не слушается. Совсем она отчаялась, села на холодную сырую землю и горько заплакала, а слезки ее превратились в ледышки. Подлетает к ней синичка с пестрой грудкой, садится на топор, да начинает насвистывать приятную мелодию. Смахивает девочка ледышки со своих щек алых, сидит и молча слушает синичку. Еще одна подлетела к ней, еще одна. Сидят три синички, да поют эту замечательную мелодию для девочки с вязанным шарфиком и заплаканными глазками изумрудного цвета.
Встала девчушка, обхватила топор, да все — таки смогла его поднять. Но через секунду вновь он упал на землю. Подумала, подумала девочка,
