Алена Загоруй
Кощей был смертным
В некотором царстве, в некотором государстве жил-был добрый молодец. Красою и статью, умом, смекалкой и нежностью сердца отличался он с юных лет. И вот в положенный срок случилось так, что он полюбил. Всем сердцем полюбил он деву, что была прекрасна, как первоцвет на весеннем лугу. Но краса ее была лишь узорчатым пологом. Холодна и жестока была та дева. С презрением отвергла она юношу и только посмеялась над его пылкой страстью. Сердце молодца сковали ледяные цепи кручины, и не было конца тоске и горю его. Он превратился в бескровную тень, и день за днем бродил он в лесах и полях, вдали от людей, в надежде, что, диким ли зверем растерзан, иль поглощен болотом, встретит он свою смерть. Но ни зверь, ни топь коварная не тронули прекрасного юношу, и боль его была бесконечна и неотступна. И тогда решил он пойти прямиком в само царство Смерти. Долго ли, коротко ли шел он, но наконец предстал перед самою Смертью. И взмолился юноша:
— Сердце мое терзается невыносимой болью, и нет мне ни избавления, ни покоя. Почему же Ты не приходишь за мной?
— Не пришел еще час твой, — ответствовала ему Смерть.
— Но я молю тебя, — вскричал молодец, — избавь меня от страданий, сжалься!
— Ну хорошо, — сказала Смерть, — раз уж ты сам пришел ко мне, то быть посему. Но за свою услугу я требую платы.
— Чего же ты хочешь?
— Видишь ли, добрый молодец, нужен мне помощник. Согласен ты служить мне исправно? А уж я тебя не обижу. Сделаю тебя владыкой царства мертвых, и будешь ты оберегать покой душ, что приходят в мои объятия, поддерживать древний порядок вещей. За это я дарую тебе избавление от печалей.
— Я согласен, — молвил юноша робко.
Юноша пришел за смертью, но Смерть сделала его бессмертным, ведь был он настолько прекрасен, что сама она полюбила его. И сделался молодец Бессмертным владыкой Царства Мертвых, слугою Смерти, и забыл он истинное имя свое и нарекся с той поры Кощеем.
Да, Смерть одарила его вечной жизнью и властью над подземным миром. Но она обманула его. Тоска его сердца тоже получила жизнь вечную. Ибо даже Смерть не властна над разбитым сердцем. Ни покоя, ни забвения не знал Кощей, и проклинал он Смерть за обман ее и отверг ее любовь. И даже Смерть покинула его в одиночестве, перестала навещать его.
Многие лета правил он одиноко в подземном мире, в тоске и кручине неся свою службу. За годы бессмертной жизни обучился он искусству магии и чародейства в надежде найти способ избавиться от страданий, но ни одно заклятье, ни одно колдовство не могли исцелить его рану. Он научился обращаться в зверей и птиц, менять обличия и творить иные чародейства.
Тогда стал он искать денно и нощно, где спрятала Смерть погибель и избавление его, ибо точно знал Кощей, что жизнь его вечную хранит и стережет неусыпно где-то его грозная хозяйка.
Часто выбирался он из своего подземного царства в мир людской, принимая то облик ворона, то змея, то дряхлого старца. Был ни жив, ни мертв, а потому мог он под иной личиною бродить меж двумя мирами в поисках избавления.
Но вот однажды, вороном летая по земле людской, очутился он в Тридевятом царстве. И правили в том царстве царь с царицею, и была у них дочка — прекрасная царевна Марья-Моревна.
Увидел Кощей Марью-Моревну, и чудо случилось в тот же миг. Ледяные оковы его сердца растаяли, и Кощей почувствовал, как тепло разливается внутри его бессмертного тела. Любовь вновь овладела им спустя сотни лет.
На сей раз Кощей решил во что бы то ни стало заполучить ту, что даровала чудо любви и избавления и исцелила сердце его от вековой тоски. Он не желал больше знать отказа, а посему не ведал жалости в исполнении своего плана. Обратившись огромным змеем, похитил он Марью-Моревну из дворца, из царства и из-под носа сокрушенных горем родителей.
Принес Кощей пленницу в свое подземное царство, запер на семь замков, и, обернувшись дряхлым старцем, стал он ее неусыпным тюремщиком.
Денно и нощно наблюдал Кощей за Марьей-Моревной, чародейским взором прозревая стены ее темницы. Бледнее ноябрьской луны сделалась дева. Невидящими очами озирала она покои подземного царства. Томилась и тосковала она по солнцу красному, по лугам зеленым, по ветру быстроногому, по дому родному, но более всего по смеху и теплу людскому. Одиночество томило сердце ее, и было оно во сто крат страшнее тьмы и ужаса подземного мира.
Была Марья-Моревна подобна морозному солнечному дню синью глаз своих и белоснежностью кожи. Была она подобна лани быстроногой плавностью движений и хрупкостью стана. Была подобна ручью горному заливистым смехом и веселым нравом. Но стала она мрачнее всех обитателей царства Кощеева.
Увидел это Кощей, и горько сделалось ему. Понял он, что оковами, хитростью, обманом и чародейством не добиться ему любви Марьи-Моревны и не удержать ему в плену ту радость жизни, которой озарила бессмертное сердце его прекрасная дева.
Отпер он двери ее темницы и молвил:
— Отныне можешь ты свободно гулять по всему царству моему, только не должна ты касаться вод реки, что на самом краю его отделяет мои владения от мира людского, а не то пожалеешь.
Храбрейшей из дев земных была Марья-Моревна, и за то любил ее Кощей. Обернувшись вороном, наблюдал он, как бродила она бесстрашно по угрюмой его стране.
Были в стране Кощеевой и свои луга, на которых цвели большие белые и бледно-желтые цветы. Были сады с диковинными плодами, озера и ручьи, холмы и долины. Но свет в ней отдавал в какую-то диковинную синеву, и кругом стояла необыкновенная тишь. Ни шепота ветра, ни журчания ручья не было слышно во владениях Кощея, и оттого особенно пронзительно звучала иногда доносившаяся откуда-то одинокая песнь соловья. Ни дня, ни ночи не было здесь. Лишь мягкий голубоватый свет, напоминавший чем-то свет луны.
Так проходили дни, но Кощей не решался заговорить со своей пленницей. Не решался он приблизиться к ней и не решался предстать в своем истинном облике. Лишь тихо наблюдал он за Марьей-Моревной, изредка являясь ей издали в образе тощего старца.
Но все грустнее становилась дева в своем одиночестве, все больше чахла она. И вот однажды, когда гуляла Марья-Моревна по подземному царству,
