На мои окна падали красивые и добрые лучи солнца. Они доходили до стен и своим теплом протягивали приветливую руку моей комнате. Я поднял правую ладонь и коснулся золотых лучей. Светило улыбалось, зазывая меня на прогулку, и я решил поздороваться с ним, как мог – без звука. Это был самый знаменательный день в моей жизни. Я вышел на улицу под вечер и понял, что жил я до этого дня совсем неправильно. Теперь для меня, как и когда-то для моего деда, всё происходящее стало абсолютно бессмысленным. Дети во дворе шумели, словно товарные вагоны, несущие абсолютную пустоту в каждом своём слове.
Меня встретил мой Любимый дедушка. Он как раз собирался прогуляться и увязался за мной.
– Я горжусь тобой, – с улыбкой осторожно сказал он. – Ты продержался целую неделю, а для твоего возраста это очень хорошо. Не каждый может себе позволить такой праздник жизни. Обет молчания – это сложное испытания, лишь кажущиеся легким из-за своей простоты.
– Почему не каждый так может? – с детским трепетом спросил я. – Мне кажется, этим занимаются очень многие, и абсолютно все на это способны.
– Ах, если бы так, мой друг, – дедушка улыбнулся, и в глазах его отразилась зеркальная чистота, какой я не мог найти ни в одном питьевом источнике, протекающем у нас в деревне. – Скажи лучше, какого тебе было? Мне вот, в твоём возрасте, тяжело давалось это испытание.
– Да не очень. Поначалу даже интересно, долго ли я продержусь, а потом я узнал, как тяжело меня понять окружающим, если из моего рта не доносится никаких звуков. Люди задавали вопросы, а я отвечал им глазами, улыбкой, или кивком головы. Чем угодно, только не словом.
– И как они реагировали?
– Подумали сначала, что я шучу. Я ведь раньше всегда говорил, не имея слов. А теперь имею и теперь говорить могу.
– Это правильно, – немного подумав, сказал дед. – Люди почти всегда говорят, не имея настоящего слова. Что их слова? Белый шум, да и только. Знаешь, я иногда думаю, если бы от каждого произнесённого слова зависела чья-то жизнь… Разве люди бы стали так обращаться с ним?
– Думаю, нет.
– Вот и я так думаю. Порой, даже людям, которые принимают себя за взрослых, бывает сложно просто помолчать. Поэтому, тем, чем ты занялся по доброй воле, вряд ли займётся кто-то из взрослых.
– Пока я молчал и обдумывал, все хотел спросить… А как бороться с тем, чтобы хранить обет молчания было не так сложно? А то, пока я молчал, мысли так долго росли в моей голове, что уже очень хотели вырваться в слова. Но я им не давал этого сделать. Я хотел сохранить их, чтобы они расцвели по-настоящему. Как же мне сохранить и дать им расцвести?
– А ты представь, что все люди живут в одной маленькой банке. Банка закрыта крышкой, и никто из неё выйти не может. Кислород в неё не поступает, и каждое твоё слово или звук тратит не только кислород, но и слух находящихся в ней людей. Так вот. У каждого есть родственники в этой банке и каждому нужно сказать что-то важное. Воздуха хватает только на десять или пятнадцать слов… Ну, представил?
– Представил.
– И как тебе? Будешь теперь много говорить?
– Нет, не буду, дедушка. Я же хочу всем своим близким сказать спасибо и что я их люблю, а слов-то у меня не так много. Вдруг кислорода на ценные слова не хватит! А близких у меня знаешь сколько? Целая деревня, – я окинул рукой всё вокруг, чтобы показать деду, как я дорожу всем этим, всеми этими людьми, для которых я произношу слова. Немного погодя, я добавил. – Не могу же я говорить много с теми, кем дорожу.
– А почему не можешь? – с возвышенной и хитрой ухмылкой спросил меня дед.
– Моё слово так мало стоит, разве я могу дарить его тем, кого по-настоящему люблю? Вовсе нет! – Догадался я.
– Нет, друг мой. Теперь твоё слово имеет хоть какую-то ценность. Оно звучит реже других, и ты знаешь, о чём говоришь, и мысли твои цветут пышным цветом. Это для остальных слово остаётся инструментом для достижения своей глупой цели. Помнишь, как в сказке, про которую я тебе говорил?
– Ты не говорил…
– Ну, тогда слушай. Однажды, хотел повелитель многих людей заработать на своём слове. За каждое слово короля люди давали по монетке. Подданные хотели знать планы короля и жизнь государства. И стал он много говорить. Указы и вести короля издавались, печатались, и были у всех на слуху. И так много их стало, что бессмысленно было запоминать каждый устав или слово… Так подданные и стали забывать и слова короля, и его самого. Его сотрясания воздуха теперь ничего не значило в королевстве, как и он сам.
– А как же совершённые дела короля?
– А это тоже дело. Говорить – такое же дело, как и наполнять своё слово действиями. Я до сих пор не могу поверить, что люди теперь не способны не только мало говорить, но ещё и исполнять дело. Вот ты только представь, ты формулируешь в своей голове какое-то знание или особую важную новость, которая, возможно, изменит сознание твоего собеседника раз и навсегда. И вместо того, чтобы донести это знание, как золотую воду в хрупком кувшине, не расплескав, ты опрокидываешь кувшин и проливаешь воду на пол. И вот, в твоих ногах уже лежит вся светлая мысль и умоляет тебя вернуться в кувшин, а ты вместо этого ничего не можешь. Ты ведь уже разбил кувшин. Что теперь с тебя. Что теперь с твоего слова? Вот именно, что ничего…
После этих слов я не стал ничего отвечать. Моя мысль будто смерилась с тем, что выходить она будет только по великой нужде и иметь теперь будет только относительную свободу. В какой-то момент, я даже почувствовал, как теперь нечто ценное в безопасности.
Единственное, о чём я жалел после этого разговора, это то, как тяжко мне пришлось сдерживать себя в злобе. Я ничего не мог поделать с тем, что люди способны бесконечно говорить. Как стук колёс режет ухо, так и мне пустые слова мешают жить в обычном человеческом мире. Какое-то время меня долго тяготила мысль о том, чтобы замолчать навсегда. Мне казалось тогда, да и кажется до сих пор, что жизнь станет по-настоящему правильной, когда глаза или улыбка скажут больше, чем
