Андрей Астахов
Одиннадцатая заповедь
Глава 1
ОДИННАДЦАТАЯ ЗАПОВЕДЬ
«Нет больше той любви, аще кто положит
душу свою за други своя» (Ин. 15: 13)
Глава 1. Предложение, от которого нельзя отказаться.
Сознание возвращалось медленно, лениво — словно его реостат в моей башке регулировал. Тупая боль, проснувшись в затылке, разом расплылась по всему мозгу: я охнул и разлепил веки. Надо мной нависал серо-зеленый пластиковый потолок в бледных грязных разводах, неяркий закатный свет струился в небольшие прямоугольные окна.
— Очнулся, москаль?
Я повел глазами, чтобы рассмотреть говорившего. Военный. Ну, принца Уэльского в кунге старой армейской "шишиги" я вряд ли бы встретил, да не больно-то и хотелось. Со свиданьицем, казарма!
— Эй, живой?
Определить, в каких войсках служит, невозможно — одет в камуфлированную форму без знаков различия и темно-серый берет без кокарды, коренастый, крепкий, стриженный ежиком, на вид лет тридцать пять, но физиономия уже обрюзгшая, несвежая, под глазами мешки и сами глаза холодные, мерзкие, колючие. Смотрит на меня, как змея на тушканчика. И какого хрена…
— Очнулся, говорю? — Военный несильно пнул меня носком берца в бок. — Это хорошо. Общаться будем.
Я промолчал. Не потому, что сказать было нечего в принципе, просто ситуация такая, что лучше не бросаться словами. Уже одно то, что в этом кунге я оказался не по своей воле, ничего хорошего не означает.
Да, нелепо все получилось. И самое обидное — на Кордоне, в двух шагах от деревни новичков, на хоженой-перехоженной дорожке, там, где я меньше всего ожидал подляны.
Сволочь ты, капитан Мажаров!
— Чего молчишь? — Камуфлированный опять пнул меня в бок, уже сильнее. — Язык отсох?
— Где я? — выдохнул я и тут понял, что руки у меня скованы наручниками.
— В гостях, — Военный противно осклабился. — Уж прости, что заранее не пригласил, так ты в мою страну тоже без приглашения приперся. так что мы квиты. Поднимите-ка его!
Меня подхватили, поставили на ноги — за моей спиной, незамеченные вначале, еще два молодца-армейца оказались. С блокпоста бойцы, старые знакомые — рядовой Панасюк и сержант Овчаров. Оба контрактники и оба охотно берут "на лапу" со сталкеров. А в этот раз решили не мелочиться. Вояки ждали, может меня, может, кого другого, но подвернулся я. Подошел к блокпосту, заговорил с Мажаровым и…
Герои, ептыть!
Камуфлированный знаком приказал бойцам выйти и закрыть за собой дверь кунга. Мы остались вдвоем и несколько секунд играли в гляделки. Военный явно наслаждался тем, что я в его власти, я же всем видом пытался показать, что я клал на него болт. Но ситуация была реально скверная. Я уже понял, что меня не только огрели по башке и взяли в наручники, но еще и обобрали — мой рюкзак, оружие и контейнеры для артефактов исчезли.
— Спецоперация никак? — спросил я, помотав головой. — Просто мзды со сталкеров за проход вам уже не хватает, решили по полной пошарпать?
— Вопросы буду я задавать, а ты отвечать на них будешь, москалик, — ответил камуфлированный с кривой усмешкой. — А вопросов у меня будет много. И от правильных ответов будет зависеть твоя жизнь, понятно?
— А я всегда отвечаю правильно и адекватно. — Тупая боль в затылке мешала мне сосредоточиться, накатывала тошнота и голова кружилась, но я уже вполне осознавал реальность и понимал, что влип во что-то очень нехорошее. — Так что спрашивай, кирза. Может, и получится у нас разговор.
Он ухмыльнулся еще шире и резко влепил мне правой по ребрам. Поганый удар, профессионально поставленный. Я отлетел назад, к двери кунга и приложился о металл и без того больным затылком. Перед глазами все запрыгало, ребра разорвала боль, дыхание перехватило.
— Не люблю шуток, — заявил армеец, поглаживая кулак. — Будем шутить дальше?
— Чего… тебе надо? — прохрипел я, пытаясь выпрямиться.
— Пока просто тобой любуюсь. Ты у нас личность примечательная.
— Ничего во мне примечательного… нет. И вообще, может тебе кто другой нужен.
— Нет, именно ты, Пиндос. Много чего на тебя накопилось. Это если по твоему досье судить.
— Какое… нахрен досье?
— Начнем сначала, — Камуфлированный взял со столика планшет, поднес к глазам. — Личное дело № 1920-18А, Главная Комендатура особого района "ЧЗО".Фамилия, имя, отчество: Азаров Андрей Аркадьевич — надо же, все на "а"! — тысяча девятьсот восемьдесят шестого года рождения, уроженец города Припять Украинской ССР. После чернобыльской катастрофы семья переехала в город Сосновый Бор Ленинградской области. Родители — энергетики-атомщики. Отец, Аркадий Васильевич Азаров, доктор физико-математических наук, заслуженный энергетик Украинской ССР. У тебя такие родители, а ты в сталкеры подался. Они тебе, что не объяснили, что возле атомной электростанции небезопасно шлындать?
— Я был непослушным… ребенком, — ответил я, глядя ему в глаза.
— Оно и видно… Так, учился в Петербургском университете…. работал…это все пропускаем… Рост 181 сантиметр, вес 86 кг, телосложение спортивное, волосы темные, глаза карие, лицо круглое, нос прямой, особых примет не имеется. Вот: в сентябре 2017 года нелегально прибыл на территорию Украины, в Чернобыльскую Зону отчуждения с целью стать сталкером. Так называемый "нейтральный сталкер",основные контакты — Сидорович, Гаваец, Борода, Сыч, Уокер, Волк, Сарыч, Кардан, Азот, Гонта, Патрон, Зулус, Тополь, Семафор, Штыц. Кликухи — тьфу! — одна другой поганее. Известен в Зоне как Пиндос. Понятно, почему такое прозвище — за любовь к виски сорта Johnny Walker. И английским хорошо владеешь. Насколько хорошо?
— Прилично. Нахер без словаря посылаю.
— Прекрасно, — камуфлированный снова уткнулся в планшет. — Не учел ты, москалик, что гостей из твоей Рашки у нас в Украине не очень жалуют. Представители страны-агрессора тут не в чести. Но это мелочи. Сейчас о другом речь. О нарушении Закона Украины «О правовом режиме территории, подвергшейся радиоактивному загрязнению вследствие Чернобыльской катастрофы», статей 267-1 Уголовного и 46.1 Административного кодекса Украины, а также постановлений правительства Украины об особом статусе Чернобыльской Зоны отчуждения. Незаконное пребывание в Зоне, незаконное ношение оружия, контрабанда, торговля опасными для жизни и здоровья предметами, убийства. Все вместе на много-много лет тянет. А еще и шпионаж можем оформить, как гражданину страны-агрессора.
— Какие еще убийства?
— Хочешь сказать, за девять месяцев в Зоне никого не убил? А как же Веня Араб? И еще могу человек пять припомнить.
— Слушай, тебе чего надо от меня?
— Терпение, кацап, терпение… Итак, общее впечатление о твоей персоне есть. Теперь перейдем к сути вопроса. Положение у тебя незавидное. Сегодня же передадим тебя военной прокуратуре, а они чикаться с тобой не будут. Такие как ты
