Узник зеркала
========== Глава 1 ==========
Воздух уже так холоден, что больно дышать. Я бы перестал, но будет ещё больнее. Джордж Мартин
Однажды в холодную февральскую ночь, когда метель замела подъездную дорогу, и в столовой дома Хаксли впервые за необычайно теплую зиму растопили камин, визит незваного гостя прервал семейную трапезу.
Первой стук копыт услышала Хэлли. Она не подала виду, только прикусила изнутри щеку, чувствуя нарастающее волнение. Когда к конскому топоту примешалось тихое ржание, головы остальных домочадцев, как в плохой пьесе, синхронно повернулись в сторону прихожей.
— Мы кого-то ждем? — миссис Хаксли отложила в сторону нож, которым собиралась нарезать ростбиф, и посмотрела сперва на мистера Хаксли (тот пожал плечами), потом — на румяную Хэлли. Последняя неопределенно улыбнулась, все сильнее краснея, как пасхальное яйцо, опущенное в раствор луковой шелухи. Близняшки Вайолет и Кэссиди многозначительно переглянулись.
— Кажется, к Хэлли снова пришел кандидат на руку, сердце, почки и прочие составляющие, — сказала Вайолет. Острая на язык и быстрая точно пуля, к пятнадцати годам она решила перестать уважать старших. Своих сестер в первую очередь. Кэссиди, точная копия Вайолет, только более покладистая и нерасторопная, прыснула со смеху и закашлялась, подавившись ягодным морсом.
— А ну тихо, мелюзга! — прикрикнула Хэлли. Вайолет показала ей язык.
Оливия, старшая дочь Хаксли, закатила глаза и молча положила себе в тарелку печеного картофеля. В такую ночь запрячь коня мог только умалишенный, и Оливия надеялась, что ужин не успеет остыть к моменту, когда инцидент себя исчерпает.
— Ведите себя прилично, девочки. Помните, чему я час учила, — напомнила миссис Хаксли («чему это?» — поспешила вставить Вайолет). — Джозеф, что ты расселся? Сходи посмотри, кого там принесло. Клянусь, если это опять жена викария пришла клянчить пожертвования, я возьму метлу и буду гнать ее до самого Гилдхолла!
Мистер Хаксли еще не успел подойти к двери, как та сама собой распахнулась и незваный гость широким шагом переступил порог. Как странно, удивился мистер Хаксли, разве входная дверь не была заперта? Отставив в сторону щегольскую трость, гость принялся счищать снежинки с волос и длинного плаща, не обращая внимания на недоуменно вытянувшееся лицо хозяина.
Незнакомец производил впечатление человека уравновешенного и основательного до педантизма, окруженного незримой аурой авторитета. Удивительно, до чего хладнокровно ему удавалось держать себя в незнакомой обстановке. Жестикуляция его была столь же скупа и невыразительна, сколь точна и осмысленна, а непринужденно-галантные манеры выдавали принадлежность к élite. Внешне же это был очень высокий мужчина средних лет, одетый дорого и по последней моде, но, как сразу заметил мистер Хаксли, без шляпы. Узкое лицо с высоким лбом, тонким носом и выступающими скулами намекало на родовитость, но к себе не располагало, даже скорее отталкивало, вероятно, за счет выражения глаз, казавшихся сделанными изо льда, — неестественно светлые, они сияли прозрачной глубиной пустоты.
Будто почувствовав, что его оценивающе разглядывают, незнакомец поднял голову и пристально посмотрел хозяину в глаза. До чего же неприятный человек, подумал мистер Хаксли, против воли опуская взгляд. И видно ведь, что из «самых сливок», наверняка такой же тупой и самодовольный, как и все их сословие. И думает о себе черт знает что. Кто дал ему право являться без приглашения в чужой дом во время ужина, а потом еще и вести себя так бесцеремонно, будто он здесь полноправный хозяин? Незнакомец был явно не из окрестностей Роузвилла, ни даже из Гилдхолла: знатные семейства двух соседних городов можно было пересчитать по пальцам, и им бы и в голову не пришло нанести визит дому Хаксли. Но должно быть, у гостя была веская причина являться сюда, иначе никто не стал бы рисковать жизнью, запрягая коня в такую метель и стужу.
— Я не отниму у вас много времени, мистер Хаксли, — словно прочитав его мысли, сказал незнакомец. У него был голос человека, который умеет владеть собой. — В ваших же интересах будет уделить мне несколько минут. Финнеган Колдблад.
Гость снял перчатку и протянул бледную, будто отбеленную, руку. На ощупь она оказалась сухой и жесткой, точно сделанная из папье-маше. Зато ладонь мистера Хаксли стала предательски влажной, как только он услышал имя гостя. Граф Колдблад, собственной персоной! Удивительно, что, представляясь, он не назвал своего титула, как того требовали правила этикета. В Роузвилле, правда, графа Колдблада именовали не иначе как Тот-Кто-Живет-На-Холме, потому что никто еще не видел его за пределами владений и никто не удостаивался чести быть гостем в Колдфилде, его имении, в тридцати милях севернее Гилдхолла. Окутанный ореолом тайны, Тот-Кто-Живет-На-Холме давно превратился в элемент местного фольклора, в сказку, которую каждый излагал на свой лад. Одни говорили, что в темницах замка томится бессмертное чудовище, другие — что из-за страшного уродства граф не может показываться на людях, а все, кто видел его воочию, или сходили с ума, или умирали на месте от ужаса. Находились и те, кто утверждал, что никакого графа Колдблада и в помине нет, а его имение давно используют разбойники в качестве складов для награбленного. Байками о графе Колдбладе местные крестьянки стращали детей. Если не будешь слушаться, Тот-Кто-Живет-На-Холме обратит тебя в ледяную статую.
Между тем, сейчас сам граф, во плоти и крови, с безучастным лицом пожимал руку Хаксли, будто и не зная, какой неоднозначной фигурой он являлся для местных жителей. Может, самозванец? — не верил своим глазам хозяин. От удивления он начал путать слова. Предложил гостю сесть, но быстро спохватился, что они все еще в прихожей, тогда он повел его в гостиную, но в последний момент вспомнил, что им придется пройти через столовую, а там собралось ужинать все семейство; тогда хозяин, резко развернувшись, повел гостя в обход в собственный кабинет, где, виновато улыбаясь, стряхнул трубочный пепел с кресла и сделал приглашающий жест рукой. Гость, который так и не снял плаща, вежливо отклонил предложение.
— Мистер Хаксли, я уже сказал вам, что не отниму у вас много времени. Я пришел сюда, чтобы просить руки и сердца вашей дочери.
Тут мистер Хаксли не смог удержаться, чтобы не схватиться за собственное сердце — хотя на него граф никаких претензий не предъявлял — и медленно опустился в то самое кресло, которое только что предлагал гостю. Граф обвел глазами выцветшие зеленоватые обои с узором в мелкий букетик, равнодушно покосился на коллекцию чучел на полках и внушительные лосиные рога на стене над камином и вновь перевел
