Петр Шифельбаен
Автопортрет
Любовные линии (волнистые)
Любовь. С нее все начинается. Ты встречаешь человека, узнаешь его, влюбляешься. И вот тут каждый, ну, или хотя бы большинство, начинает писать стихи. Когда я перечитывал свои первые стихи, очень долго смеялся над наивными рифмами «пушистую – игристую», «сказать – прижать», «ждал – мечтал» и т.д. Но когда ты пишешь в том влюбленном состоянии, ты просто этого не осознаешь. Только спустя время можно понять наверняка, что это было и есть ли это сейчас.
Зимний вечер. Бежишь счастливый со свидания домой. Мы тогда могли часами сидеть в машине и смотреть на снег за окном. В салоне всегда пахло сигаретами и твоим парфюмом. Долго смотрели в глаза, а потом случайно натыкались на поцелуй. Горячо. Очень.
Случайности
Бывает ли случайность в жизни?
Случайно кончился бензин,
Случайный взгляд,
Случайный магазин,
Случайный поцелуй,
Случайное касанье,
Я грею руки,
Снова расставанье –
Случайно ли оно?
Невыносимо.
Случайность в жизни нам необходима.
Тебе
Тебя
я люблю за «просто»,
не смогу говорить,
опрокину звезды,
землю покрыть.
Тебя,
моя чистая, строгая,
обогрею дыханьем,
поцелуем трогая,
словно преданьем.
Тебя,
счастье моего неба,
небо моего моря,
в поле душистого хлеба
я люблю за зарею.
Внутри все кипит. Дома сквозняк. За окном первый снег в ноябре. Мне на миг показалось, что весь мир перевернулся, как в хрустальном рождественском шаре.
Сумасшествие
Где-то солнце замерло,
Где-то небо заперло
Нас вдвоем засветло.
Сумасшествие замертво.
Что-то сердце сбивается,
Что-то вены сжимаются,
В поцелуях теряются.
Сумасшествие валится.
Как-то снег не по времени,
Как-то мы близко склеены,
Лишь различного племени.
Сумасшествие в темени.
Чем-то ветер задел,
Чем-то внутрь успел
И любить захотел.
Сумасшествие –
Расстрел.
Она
Она бежит галопом
по мыслям и крышам,
обжигая стопы
за нервы, всё ближе.
И падало небо
на руки и веки,
разводами света
рисуя забеги.
Фонарь замерзший.
Улыбкой моргнула.
Бежала на желтый –
успела?
Рискнула.
Одно из числа самых первых стихотворений. Писал еще на первом курсе института. Попытался оживить неодушевлённое. По-моему, получилось забавно.
Вешалка
Такая грациозная, широкоплечая,
Она вынослива и не застенчива.
И пусть не предана ничем,
Зато всегда удобна всем:
кто любит делать это быстро,
без промедлений и не чисто;
тем, кто носитель разных брюк,
Красивых курток, кофт и шуб.
Ей всё равно,
Будь стар ты,
Молод,
Девчонка в юбочке,
Пацан,
Ей важно – сделай это сам:
Сними всё лишнее с себя
И будь спокоен, что не зря
Оставил ты на ней свой след.
Она запомнит и в ответ
Вернет тебе ещё сполна,
Все в целости, как и оставил,
Не унижая, что ударил
По её судьбе, прям в сердце,
В яблочко, как дартс.
Хотя, наверно, это фарс,
Как в жизни девушки про нас
Лишь вспоминают пару фраз.
Вот это жизнь двоих людей -
Ты либо вешай,
Либо с ней.
У каждого есть своя любимая часть тела. Обожаю глаза. Смотреть и утопать в них. Искать правду и видеть ложь. Замечать смущение или ярость. Видеть в них тоску или вселенскую радость. Видеть глазами и видеть глаза.
Глаза
Вот надо же было встретить эти глаза,
спать не дают которые,
жизнь украшают радугой,
жить не дают спокойно.
Мысли текут ручьями,
разливаются в океаны.
Не было бед в помине,
Память зажата глазьями,
Надо же было встретить
их на отрезке пальцевом.
Надо же было увидеть,
вгрызаясь в них кальцием
до костей,
до мозга,
до мастей.
***
Ты посмотришь глазами сквозь стужу –
и по сердцу мурашки простуды.
Расстоянье затянем потуже,
перетянуты нервы не хуже.
Эти строки я выгранил пальцем,
не одной,
а десятками мыслей.
Мы, наверное, скоро забудем,
Но ведь живо пока что,
не будем?
Не теряя надежды и веры,
я смотрю в твои темные воды.
Никогда не забуду их взгляда.
Растворюсь. Унесу. И не буду.
Никогда. Страшное слово. Самое страшное
из всех слов человеческой речи. Никогда.
Рубен Давид Гонсалес Гальего. «Белое на черном»
Ветер на песню
Сдует слова,
Музыка в сгорбленных пальцах.
Странною вестью
«я никогда» –
Облако в сказочных платьях.
Стержень сломался,
Я не рисую,
Может, нарочно, случайность.
В губы сдружился
Напропалую.
Нет, бесшабашность.
Дым вместо воздуха –
Так захотели.
Случай побега как раз.
Солнце как муха,
Мысли терпели,
Море рвануло на нас…
***
Поверить за мгновение вздоха
и разлюбить успеть до выдоха,
немного,
совсем чуть-чуть,
почти что капельку.
Да ради бога!
Скорей догнать тебя,
чтоб снова жить начать
и разлюбить опять.
По кругу эту жизнь прожить,
ни для какой другой не хочется вновь быть.
21.03.2012
В 19 лет я познакомился со стихами Юрия Левитанского и Ильи Сельвинского. Тут же стал читать взахлеб. Даже сборник купил, до сих пор лежит на книжной полке. Обожаю блок «Фрагменты сценария» у Левитанского, а стихотворение «Мне двадцать» Сельвинского провоцировало на любовные подвиги.
Девятнадцать
Можно я умру счастливым в девятнадцать?
Перестану мучить счастьем мир.
Не хочу я в эти двадцать
Погубить собой одну из лир.
Пусть
Уйду, как будто покурить,
Оставайтесь там,
И некого корить.
Или ветром выйду подышать,
Просто лучше молча,
не держать.
Можно, я умру счастливым в девятнадцать
На ладонях с запахом твоим?
Не хочу я в эти двадцать
Умереть один,
Как дым.
***
Мемуары
Рассыхаюсь в мемуары,
Поджигаю мысли вслух.
Убегая, догоняю
ветер вольный,
Бьюсь о пух
тополей застывших с лета.
Память треплет нервы.
Стук.
Бьет осколками колено,
Мне не больно,
Всё без мук.
Разыграюсь в барабаны,
Буду бить на каждый звук,
Рассыхаюсь в мемуары,
Задержите!
Я разут.
Этим стихотворением я заканчивал свои первые пятьдесят экземпляров в двадцати листах, скреплённых скрепкой. Хотел удивить девушку – подарить ей сборник стихов о ней, которые написал сам. Удивил. До сих пор хранит. А хранит, значит … ?
Последний эскиз
Пожалуйста, не закрывай,
Я не успел увидеть май
В глазах твоих.
Пообещай,
Что под дождем
Каким-то днем,
Мы захлебнемся в поцелуе,
Словно сном
Уснем…
Отчаянно.
Пойдем,
Я не успел взлететь на дом,
Мы спрыгнем с крыши,
Будет гром
И будет ветер,
Ты,
